И уже там поставил на пол, отпустил.
Раздражение на его лице.
— Ты хотела сбежать?
— Нет. Просто хотела выйти и посмотреть. Почему бы и нет?
— Не выходи за порог.
У него красные глаза, он уставший и помятый, совсем не такой блестящий красавец, как во дворце. Подбородок слегка зарос светлой щетиной.
— А если я попытаюсь снова? Что ты сделаешь?
Эйрик сжимает зубы, долго смотрит на нее в упор, сурово.
— Если еще раз выскочишь на улицу без моего разрешения, я сожгу всю твою одежду. Поняла? — очень хорошо видно, что он не привык к возражениям. — Будешь ходить по дому голая. И босиком ты далеко не убежишь.
Он это сделает, можно не сомневаться.
Страшно?
— И после этого ты говоришь мне о любви?
Его глаза становятся темными…
— Да.
— Я ненавижу тебя!
— Это твое право. Но отсюда ты не убежишь.
Он стоит совсем рядом, Ивен чувствует его дыхание на своем лице. Его злость и… почти отчаянье.
Все не так.
Камешек в окно. Легко, в оконную раму, но Ивен заметила. Подошла.
Там, снаружи, в щель под окно воткнуто воронье перо.
Тьюгге!
Это он оставляет перья, это знак для нее!
Ивен едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть.
За ней пришли! Ее спасут сейчас, и все будет хорошо! Может быть, и отец где-то здесь рядом?
— Что там? — окликнул Эйрик.
Спокойно… Главное, не показывать ему, что она что-то заметила. Если это еще возможно. Что-то придумать.
— Птица какая-то, чуть в окно не влетела, — как можно более равнодушно ответила Ивен.
Сердце замирало.
— Птица? — он не поверил.
Так и подошел к ней, с котелком в руках.
Сегодня все утро Эйрик пытался приготовить рагу, ему хотелось хоть какой-то горячей еды. Из чего стоит готовить — он точно не знал, поэтому в ход пошло все, от сухой фасоли, свежей морковки, тыквы, до кусков копченой грудинки. Ивен не пыталась вмешиваться.
В первый раз, порубив все разномастными кусками, он сыпанул столько соли, что даже не стал ставить на огонь. Просто выкинул. Во второй раз с солью вышло лучше, он полез мешать уже закипающее рагу, задел, обжегся и опрокинул все в огонь. Вытащил из очага пустой котелок, ругаясь сквозь зубы, хотел уже все бросить. Но дело шло к полудню и хотелось есть.
Просто невероятно, какой он оказался упрямый.
В третий раз рагу подгорело. Настолько сильно, что даже начало дымиться.
И сейчас, со злостью отскребая корку от стенок, он твердо собирался попробовать снова.
Ивен смотрела и понимала, что этот человек ни за что не отступит и добьется своего.
— Что там? — он выглянул в окно.
— Птица… Мне показалось…
Если она ошиблась? Если там никого нет? Это просто перо…
Эйрик напрягся. Он долго вглядывался в лес за окном, в каменистый склон, ведущий к реке. Потом подошел и к другому окну тоже.