Лиза-Рисовальщица привезла царевне папку с рисунками. На одном из них высоченное деревянное колесо в стиле древнего Египта вращается от потока речной воды, черпая бадьями воду и поднимая её на высоту четырёхэтажного дома, откуда та попадает в деревянный жёлоб, ведущий вглубь берега, где вдали видна ветряная мельница. Даже без пояснений было бы понятно, что Днепровскую воду гонят в сторону Крымского перешейка, применяя для этого опыт не только орошавших поля египтян, но и голландцев, которые при помощи ветряков откачивали воду с пространств, оказавшихся ниже уровня моря и отделённых от него рукотворными дамбами. Не зря Пётр по заграницам помотался – сообразил, как устроить водопровод без титанических земляных работ.
Много разговоров пошло о том, что беглые крепостные потекли на Дон. Царевна выслушивает упрёки бояр по поводу того, что меры по их отысканию и возврату законным хозяевам принимаются недостаточные, и жалуется на недостачу средств в казне на содержание поимщиков. Страна ведёт войну на юге, куда и идут основные расходы. Пусть и без напора, пассивно, но Софья Алексеевна способствует укреплению Донского казачества. А Василий Голицын пытается обеспечить водоснабжение планируемых им укреплений, которые желает возвести на пути из Крыма в центральные области страны.
Стратег из меня неважнецкий. В военно-политическом смысле. Но в целом картина не напрягает. Поговаривают о переселении запорожцев на Кубань. То есть что? Османы перестали наскакивать на Азов и сосредоточили усилия в направлении Вены? А наши спешат закрепиться на временно оставленных без пригляда турками территориях, заполняя их казаками? Есть такое впечатление. Ну и доклады из Посольского приказа на это намекают, потому что цесарцы, как нынче зовут австрияков, просят подмоги против нехристей, угрожающих их исконным землям.
Потом станет понятно, когда историки всё опишут.
* * *
Ласковый августовский денёк. Лужайка неподалёку от Коломенского дворца. Сонька на лавочке утирает слезинку – только что у неё на глазах Чарлик впервые сделал несколько шагов, отцепившись от юбки царевны и добравшись до сапога своей матушки. Теперь она целует его ладошку, пахнущую рициновым – читай, касторовым – маслом. Окрест ещё пятеро мальцов. Все уже давно уверенно ходящие находятся под присмотром нянюшек и собственных матерей. Это что-то вроде смотра наследников ныне действующего царя. С матерями, каждая из которых в окружении нянек и… не знаю, как назвать – вроде свиты. Из отпрысков Петра свободно перемещается только Фёдор Пятый, тянущий свою маменьку за ножны шпаги куда-то за наше правое плечо. Остальных туда же тянут за руки их матери.