Глаза смерти (Рудашевский) - страница 24
– Я люблю делиться книгами, а книгой в ридере не поделишься.
– Почему?
– Потому что она не стои́т на полке и никто из твоих друзей её не заметит. Ты и сам о ней забудешь. В том-то и дело. Я хочу запоминать прочитанные книги. Для этого нужна обложка с именем автора.
Максим неуверенно пожал плечами. Впрочем, признал, что и сам частенько забывает автора только что прочитанного в ридере произведения. У него был старенький «Оникс» с шестидюймовым экраном. Не самая удобная модель, но Максим к ней привык.
– Можно переслать файл.
– Можно, – кивнул отчим. – Но иногда хочется дать именно книгу. Да и самому бывает приятно пролистать её. Откроешь где-нибудь посередине и втянешься. Мне это нравится.
Мама сидела довольная. Надеялась, что сын продолжит спор, но Максим молчал. Не хотел ничего говорить. Обдумывал услышанное.
– И потом, – отчим всякий раз, отвлекаясь от еды, промокал салфеткой губы, – книга должна жить. Переходить от человека к человеку, из поколения в поколение. Вот у меня стоят «Страсти ума» Стоуна, может, видел? Книжка мне досталась от отца. Отличный биографический роман о Фрейде. И жизнь самогó Фрейда там описана подробно, а вот про его смерть в книге ничего не сказано. Не знаю, почему так. Может, Стоун вкладывал в это какой-то особый смысл. В общем, отец прочитал книгу, а на последней странице от руки сам добавил: «Фрейд умер 23 сентября 1939 года в Лондоне от двух уколов, сделанных лечащим врачом по его просьбе, – боль стала невыносимой». Так что теперь эта книга с историей. И мне это нравится. Я вижу в ней не только текст. А с ридером пропадает общность. Ты будто всегда начинаешь с пустого места.
Ридер в итоге пылился на полке в гостиной, и Максим, сидя на диване, сейчас поглядывал на его узкий коленкоровый корешок.
Зазвонил мобильный. Мама. Сказала, что придёт через двадцать минут.
– Есть новости?
– Дома поговорим.
– Хорошо.
Ничем путным заняться в эти двадцать минут Максим не смог. Вновь ходил по гостиной. Поглядывал на вырезанные отчимом панно. И на синюю маску, заинтересовавшую Диму. Это было изображение Ямараджи. Персонификация смерти. Подарок отца, одно из последних напоминаний о нём.
Максим не видел отца девять лет. Не знал, где он теперь, чем занимается, да и жив ли вообще. После развода отец поначалу заглядывал к ним. В последний раз даже приехал с подарками, хотя не было ни Нового года, ни дней рождения. Подарил Максиму глобус, а маме эту страшную маску.
Первое время Максим интересовался отцом. Мечтал однажды съездить с ним в одну из тех экспедиций, о которых рассказывала мама. У неё на столе тогда стояло много фотографий. Максим доставал их из рамок, читал подписи. Там были снимки из Индии, Танзании, Боливии. Теперь фотография осталась одна, и та лежала у мамы в столе. На ней она, совсем ещё молодая, с таким же молодым отцом и с кем-то из общих знакомых стояла на фоне большого, увешанного воздушными корнями дерева. Все трое улыбались. Ярко, задорно. Максим никогда не видел у мамы такой улыбки. Снимок был сделан за год до его рождения.