Мусульмане-шииты верят, что другая гробница, находящаяся в восточной части мечети Омейядов, хранит голову имама Хусейна, внука Мухаммеда. Немало других легендарных могил знает Сирия. Самая знаменитая из них — могила Авеля, жертвы первого братоубийства, согласно Библии и Корану. У небольшого святилища, увенчанного куполом с полумесяцем, юноши из религиозной общины друзов до сих пор по пятницам водят хороводы в честь первого мученика.
Многое еще мог бы сказать стародавний панегирист во славу Сирии. Но в любых похвалах он вряд ли вышел бы за пределы библейского и мусульманского преданий. В последнем особенно сильно проявился дух кочевников-бедуинов, относившихся к царственным развалинам языческого прошлого без особого любопытства, но со страхом и предубеждением.
Громадный римский амфитеатр в Боере, способный когда-то вместить пятнадцать тысяч зрителей, гигантские храмы Баальбека, гордые колоннады и арки занесенной песками Пальмиры и другие памятники объявлялись творением нечистой силы, работой джиннов и шайтанов. Еще доисламский поэт ан-Набига аз-Зубьяни знал легенду о том, что Пальмиру построили джинны по велению царя Соломона, которому, как позже было сказано в 38-й суре Корана, Аллах подчинил «шайтанов, всякого строителя и водолаза». Поэтому и сейчас не каждый отважится разгуливать среди развалин после захода солнца.
В начале нашего века рост сирийского национального самосознания принес важные перемены. Представление о родине расширилось от порога отчего дома до границ всей страны, а слово «прошлое» стало включать в себя не только знакомые предания старины, но и историю всего родного края.
Выходцы из христианских общин Сирии принялись заинтересованно изучать богатства культуры своих мусульманских соотечественников. Те, в свою очередь, начали отдавать должное иноверным героям Сирии, подлинным и мифическим. Вспоминали сурового апостола Павла, проповедовавшего христианство враждебным гражданам Дамаска. И другого апостола, искусного живописца Луку, которого называют автором иконы Богородицы, хранящейся в знаменитом монастыре Седнайя.
Утверждая независимость страны, ссылались на языческую царицу Пальмиры Зиновию, бросившую вызов самому Риму. И все чаще уже не боязнь, а интерес и гордость вызывали руины былых времен. Отношение к прошлому стало меняться еще решительнее после археологических раскопок. А для археологов трудно найти землю благодатней, чем сирийская. Здесь каждый холм может скрывать древнюю крепость, каждый камень стеречь вход в пещеру с неведомыми свитками. И тем не менее сложившаяся историческая традиция продолжала отказывать этой стране в самобытности, повторяя привычные слова о том, что Сирия — это не более чем перекресток культур, буфер между цивилизациями.