— Ну, что я могу сказать… — начала она, пока полицейский раскладывал на столе документы. — Я сама только что узнала от подруги, что Соня умерла.
— От какой подруги? Из этого подъезда? — заинтересовался Демочкин.
— Нет, из другого совершенно дома — далеко отсюда, на Киселевке. Они с Соней, то есть с Софьей Дмитриевной Аргуновской, хорошо знакомы, потому что внучка подруги училась у нее в школе. И у них имеются общие друзья. Поэтому подруга узнала раньше меня. Я ведь здесь живу всего две недели, мало кого из соседей знаю.
Демочкин кивнул:
— Я в курсе. Вчера вечером, или сегодня утром, или ночью вы не слышали какой-либо шум в третьей квартире?
— Нет. — Елена Семеновна покачала головой. — В этом доме перекрытия между этажами мощные и пространство большое между перекрытиями — довоенный дом, эти стены бомбежки выдержали. Поэтому снизу ничего не слышно. Внутренние-то перегородки слабые, их уж после войны восстанавливали. А снизу вообще никаких звуков не доносится.
— Понятно, — кивнул полицейский. — Вы сегодня выходили из квартиры?
— Да. Я только что вернулась с рынка. А вышла из дома в одиннадцать часов.
Тут Демочкин поднял голову от своих записей, взглянул внимательно:
— Когда проходили мимо третьей квартиры, закрыта ли была дверь? Не слышали голосов или иных звуков из-за двери? Никого не встретили на первом этаже или возле подъезда? Может, из соседей кто-то шел?
Елена Семеновна на все вопросы ответила отрицательно: дверь была закрыта, ничего не слышала, никого не встретила.
— А окна? — спросил Демочкин. — Вы не обратили внимание, не было ли у нее открыто окно?
— Закрыты были окна, — быстро ответила Шварц. — Вот на это я точно обратила внимание: ночью уже тепло, а у Сони и форточки закрыты были. Я еще подумала: как люди переносят такую духоту — сама я и зимой на ночь форточку открываю.
Полицейский молча записывал.
— А в чем дело? — спросила женщина напоследок. — Ведь это не насильственная смерть? Соня… Софья Дмитриевна плохо себя чувствовала в последние месяцы. В больнице лежала совсем недавно. Вы знаете, наверно.
— Да. Мы в курсе, — ответил Демочкин. Потом посмотрел на Елену Семеновну, будто задумался, продолжать ли разговор. И решил не продолжать: — Расследование в случае внезапной смерти проводится всегда, порядок такой. Так что, если что вспомните — сообщите.
После ухода полицейского Елена Семеновна разобрала наконец принесенные с базара сумки. Разогрела вчерашний борщ. Готовить она любила, но на одну себя как-то не хотелось. Пока наливала суп в тарелку, резала хлеб, вынимала сметану из холодильника, думала. Демочкин все квартиры обходит, после нее на третий этаж пошел. Что-то здесь не так. Умерла женщина под семьдесят, что в этом особенного? Тем более на здоровье Соня жаловалась, только что в больнице лежала после открывшейся язвы желудка… Зачем такое тщательное расследование? Чего-то не сказал этот полицейский — подозревает он что-то. Может, у него вызывает сомнения, что женщина совсем недавно прошла курс лечения в больнице от хронического заболевания…