— Нет. — Мила опять всхлипнула. — Я не смогу сейчас на Сонину дверь смотреть. Ее ведь опечатали, наверно?
— Когда шла с рынка, я не заметила, но теперь уже, возможно, и опечатали, — кивнула Елена Семеновна. — Полицейский, во всяком случае, ходит, соседей расспрашивает. Скорее всего, подозревают врачебную ошибку. — Всхлип повторился, раздались рыдания. — Мила, Мила, ну что ты? Что с тобой? — засуетилась Елена Семеновна. — Хочешь, я к тебе приеду?
— Нет, — опять отказалась Мила. — Я сейчас успокоюсь. Лелечка, будь сама осторожнее — ты ведь рядом там… Страшно как! Ведь ее убили!
— Мила, — совсем растерялась Елена Семеновна, — что ты такое говоришь? Расследование в случае внезапной смерти всегда проводят. Конечно, меня не удивит, если имела место врачебная ошибка…
— Леля… — Мила на том конце провода понизила голос: — Я тебе скажу, хоть и обещала не говорить: Соню нашли с мешком на голове!
— С каким мешком? — опешила Леля.
— С обычным пластиковым мешком! Из полиэтилена.
— С чего ты взяла? Это тебе в полиции сказали?
— Нет, в полиции они, наоборот, ничего не говорят, скрывают. Мне сказала Галя! — ответила подруга.
— Какая Галя?! — удивилась Шварц.
— Понимаешь, Леля, я хорошо знакома с Сониным соцработником. — Мила теперь не всхлипывала, а говорила почти спокойно, хотя и громким шепотом. По-видимому, ей действительно необходимо было выговориться, это ее успокаивало. — Ну, соцработник к Соне ходила, Галей ее зовут, молодая женщина, от собеса: покупки для нее делала. Я пока не нуждаюсь в помощи соцработника — сама в состоянии на рынок сходить. Но большую уборку в квартире сделать мне уже тяжело. Голова кружится, до люстры — пыль смахнуть — не долезу. И Соня в прошлом году еще надоумила меня обратиться к этой самой Гале. За плату, конечно, Галя мне несколько раз убирала в квартире. Это удобно оказалась. Ты знаешь, что мне сын всегда поможет, если понадобится, так что нанять для уборки женщину два-три раза в год я могу.
Леля покивала телефону: да, сын у Милы хороший.
— А сегодня, часа три назад, Галя звонит мне и плачет. И рассказала, что утром, когда принесла заказанные с вечера продукты, застала Соню мертвой. Лежит на диване, ноги на пол свесила, а на голове мешок завязан. В комнате кавардак. И окно открыто.
— Как открыто?! Я шла в одиннадцать, закрыты были оба окна.
— Галя уже где-то ближе к двенадцати зашла. Вчера договорились, что она в двенадцать продукты принесет. Тут вот еще что… У Сони была какая-то встреча утром. Она вчера Гале сказала: «Рано не приходите, у меня назначена деловая встреча». Какая у нее может быть встреча?! Насчет квартиры, скорее всего. Галя говорит, ее донимали соседи с четвертого этажа, хотели ухаживать за ней в обмен на квартиру. Мне-то Соня не рассказывала. Она вообще не жаловалась никогда… — Людмила Сергеевна опять всхлипнула, помолчала некоторое время, потом продолжила: — Наверно, с ними и была встреча. Она Гале вечером звонила, попросила прийти в этот день попозже — к двенадцати. Галя так и пришла. У нее свой ключ был — Соня ей доверяла. Она и зашла. И такой ужас застала. Они у Сони что-то искали, перерыто все. Может, и не соседи, откуда нам знать? Может, не в квартире дело. Но вряд ли у нее денег много. Зачем туда лезть?! У нее, конечно, книги хорошие, однако больше ничего и нет. Неужели в наше время кто-то из-за книг убивать будет? Да их выбрасывают сейчас… И книги были по полу разбросаны, и вещи… Так Галя сказала. Скорее всего, убийца в окно выскочил, когда Галин звонок услышал. Полиция скрывает подробности. Ты тоже не рассказывай. Но будь осторожнее, Леля. Это из вашего дома кто-то.