— Это Люпин, — тихо сказала Гермиона. — Он превращается.
— Нам нельзя здесь оставаться, — вдруг осенило меня.
— Гарри, нас никто не должен видеть, — всполошилась и без того обеспокоенная Гермиона.
— Пррф, — выразил я отношение недоверию в свой адрес. — Как раз сюда побежит оборотень.
Девчонка ахнула.
— Скорее, скорее отсюда! — она кинулась отвязывать Клювокрыла. — Где лучше спрятаться? Дементоры появятся в любую минуту!
— Обратно к Хагриду! Там сейчас никого!
Мы бросились бежать изо всех сил, Клювокрыл галопом следовал за нами. Позади раздался жуткий вой оборотня… Вот и хижина. Я затормозил перед самой дверью, рывком распахнул её, Гермиона с Клювокрылом ворвались внутрь, метнувшись следом, я с грохотом задвинул засов. Волкодав Клык оглушительно залаял.
— Тише, Клык, это мы, — успокоила Гермиона пса и почесала того за ухом. — Чудом спаслись!
— И правда чудом…
У ребёнка чёрт-те что в голове, семейные проблемы до кучи и никакой возможности спокойно разобраться.
— Я, пожалуй, выйду, — предложил я. — Отсюда ничего не увидишь. Мы можем упустить время.
Гермиона взглянула на меня с подозрением.
— Да не собираюсь я ничего делать, — заверил её я. — Самое страшное сейчас — прозевать момент.
— Ладно, иди. Я подожду тебя здесь с Клювокрылом. Но смотри, Гарри, будь осторожней. Рядом оборотень и дементоры…
Снова оказавшись снаружи, я осторожно пошёл в обход хижины. Издалека донёсся жалобный вой — это дементоры окружают Сириуса; мы с Гермионой подбежим к нему с минуты на минуту. Как говорил Шерлок Холмс, если отбросить всё лишнее, то, что останется, каким бы невероятным оно ни казалось, и будет правдой. А в остатке у нас что? Правильно, патронуса выпустил маг, похожий на моего отца. А кто у нас похож на отца? Только глаза мамины. Так что-либо я, либо папа. Конан Дойла кстати тоже Алекс читал, ещё когда Сашей был и в десятом классе учился. Ну да, Саша, или Александр Быстров, или Алекс Олли. И был он Советским разведчиком. Как дементоры оказались в магловской экспериментальной лаборатории — непонятно. Но при появлении дементоров Алекса прочно заклинило на Сталинграде, что не удивительно: воспоминание совсем не счастливое. Воспоминание ни хрена не счастливое, так будет точнее. Ещё точнее у меня просто язык не повернётся сказать. Но и несчастным его как-то не назовёшь. Столь сложную гамму чувств нереально описать, это надо почувствовать. Будь Алекс магом, я бы ничуть не удивился, стань он патронусом. А может и стал, ведь не смог же дементор его переварить. Вот, кстати, и они. Холод, тьма, туман, у нас с Алексом общий страх на двоих. Один дементор меньше и худее других, и не чёрный, а какой-то серый; эк тебя прихватило, сейчас поправим.