Бросив взгляд на лицо Джэкс, я понимаю, что план Ноля никогда не совпадал с желанием Тейлор. Он никогда не собирался предоставлять ей контроль над алгоритмом или даже дать разрушать его. Его целью не было помешать Хидео использовать «НейроЛинк», чтобы контролировать людей.
Он сделал это только затем, чтобы самому взять контроль над «НейроЛинком» и алгоритмом. Он знал, догадался, что если Хидео увидит Тейлор, то убьет ее. Вот почему он вообще позволил мне снова связаться с Хидео, зачем придумал весь этот план. Скорее всего, по этой причине меня никто не поймал за тем, что я делала, потому Ноль все знал и хотел, чтобы мои планы удались.
А это означает, что Ноль всегда хотел, чтобы Тейлор умерла. Она пытала его разум так сильно, что превратила его в того же монстра, которым сама стала.
Одним действием Ноль избавился от человека, забравшего его жизнь, заставил Хидео показать этот безумный алгоритм и взял над ним контроль. Так он получил самый могущественный инструмент в мире.
На моем лице такой же шок, как и на лицах Хидео и Джэкс. Что мы наделали?
Куб. Мой вирус. В это мгновение у меня все еще есть шанс вломиться в разум Ноля. Я могла бы взломать его. Я бросаюсь вперед, собираясь синхронизировать куб с его аккаунтом. Он вспыхивает ослепляющим белым светом.
Но я опоздала.
Ноль поворачивается, чтобы взглянуть на меня.
– Спасибо, Эмика, – говорит он.
Я не знаю, что происходит дальше, потому что вокруг все темнеет.
Вокруг меня вспыхивают и исчезают звуки и ощущения: Джэкс кричит на меня, я слышу шум незнакомых голосов, чувствую, будто парю в воздухе. Возможно у меня слишком сильный шок. Или Ноль произнес команду, которая убила меня, и я просто еще не понимаю, что мертва.
Мои сны, резкие и странные, переключаются с одной сцены на другую. Вот маленький мальчик с синим шарфом, и я бегу за ним, напрасно пытаясь уговорить его вернуться. Я снова ребенок, держу папу за руку, когда мы идем по Центральному парку. Сегодня его волосы зачесаны назад, а вместо джинсов и черной рубашки – хорошо сшитый блейзер и брюки. Мы вышли с дневного концерта в Карнеги-холле. Отец в хорошем настроении, напевает мимо нот мелодию из концерта, а я кружусь в легком платье. Мне хочется погрузиться в знакомое радостное воспоминание.
Он показывает на что-то вдалеке, и я поднимаюсь на цыпочках, чтобы посмотреть, что там. Перед нами прямо на дорожке парка темное пятно, словно мазок краской. Когда я смотрю на него слишком долго, пятно начинает расширяться, пока не поглощает все вокруг нас.
Папа останавливается в страхе и крепче сжимает мою руку. Когда я снова осматриваюсь, парка уже нет, его место занял «Темный мир». Небоскребы, которые тянутся в черное небо, искаженные темные улицы и неоново-красный свет разоблаченных имен.