Целых два дня после нападения из засады Элиас почти все время молчал. Каждый вечер они с Дидсом съезжали с дороги и искали низину, откуда не будет заметен костер. Охотник исчезал в лесу, а затем возвращался с тем, что получалось добыть: луковицы, грибы, иногда зайцы, а на второй вечер ему даже удалось поймать упитанную змею.
Дидс не раз пытался завязать беседу, но охотник привык к тишине настолько, что, казалось, утонул в ней, и с тех пор молчание стало для него естественным состоянием. К началу второго дня Дидс и сам настолько свыкся с тишиной, что заговорить казалось ему странным, и он уже не испытывал неловкости от молчания.
Перед ними стояла задача, и Элиас Пост, по его мнению, был способен с ней справиться с такой же легкостью, с какой он мог свернуть шею зайцу или без малейших раздумий отсечь голову змее. Охотник выполнит порученную ему работу и взамен получит назад своих дочерей. Дидс не знал, как генерал собирается осуществить обмен, но предполагал два возможных варианта. Девочек можно оставить где-нибудь далеко, например на вершине холма или на дальнем берегу озера. Слуги генерала могли бы крикнуть, где искать, а затем ускакать прочь. Дар Элиаса не поможет ему догнать всадников, слава Богине. Дидс провел не один час, раздумывая над тем, как можно избежать гнева охотника. Все-таки генерал шантажировал охотника- отца с его, Дидса, помощью. Время от времени он ощущал на себе взгляд Элиаса. Выражение его лица никак нельзя было назвать дружелюбным.
На третий день около полудня путники увидели Дариен: внешняя стена города прочертила на горизонте темную линию. С возвышенности было видно, что город простирается до самых гор, даже касаясь едва виднеющегося вдалеке из-за дымки голубоватого берега. И все-таки до Дариена оставалось недалеко, город стоял перед ними, древний и укрепленный, выросший вокруг реки, которая проходила через самое его сердце, извиваясь, словно змея, которую Элиас поджарил на вертеле прошлой ночью.
На подходе к городу Дидс наблюдал за Элиасом, с удовольствием подмечая, как меняется выражение его лица: охотник пытался сопоставить размеры города хоть с чем-нибудь из того, что он видел раньше. Сама стена простояла уже несколько веков и была достаточно широкой. Элиас мог разглядеть людей, снующих туда-сюда по ее вершине, некоторые носили яркие одежды и словно неторопливо прогуливались по дорожкам парка. Видя сотни людей на вершине стены, Элиас задумался, как же она, должно быть, широка. Он негромко присвистнул, отчего Дидс за его спиной расплылся в улыбке и заговорил впервые за последние дни: