– Ты себе даже не представляешь, Губерман, какую я тебе могу устроить кошмарную жизнь, но я никогда этого не сделаю.
Чуть после я узнал, что он говорил это ещё нескольким зэкам – тем, кто ему явно был симпатичен. Тут гордость, извращённая донельзя, только очень человеческая и понятная для такого заведения, как лагерь мира, социализма и труда.
Я в поисках народной мудрости полез было в составленный Далем сборник «Пословицы и поговорки русского народа». Осуждается там гордость, только вяло и неубедительно. Одно, правда, народное речение понравилось мне библейской прямотой: «Сатана гордился – с неба свалился; фараон гордился – в море утопился; а мы гордимся – в гавно садимся». А в других во многих удивила меня некая неоднозначность осуждения греха. Так, например, именно тут приведено предупреждение, широко известное: «Тише едешь – дальше будешь». Как бы о пользе кротости и скромности оно глаголет: мол, они только ведут к успеху. Но ведь успех и есть та почва, на которой оправданно цветёт гордыня! Что-то неладно получается насчёт греха. Или вот ещё одно осуждение: «На грош амуниции, а на рубль амбиции». Выходит, если амуниции – на рубль, то и амбиция простительна? Нет, не сбывается надежда почерпнуть моим решетом из пруда народной мудрости, придётся думать самому.
А упругая и азартная убеждённость в собственных силах (то есть гордыня в чистом виде) – разве не она двигает любым творческим замыслом? А неукротимое стремление к успеху? Ведь из него и выросла цивилизация, которой мы заслуженно гордимся. Так не Творцом ли в нас заложена гордыня устремления вперёд? И почему-то Он же нас карает за неё – достаточно вспомнить Вавилонскую башню.
Легко мне возразить: ведь речь идёт о степени и мере нашей фанаберии и гонора. И непомерные амбиции – грех безусловный. Может быть. Но ведь именно они движут молодыми, например, учёными, часто оправдываясь – и не только благодаря способностям (а человек и ощущает их в виде амбиций), но и в силу честолюбивого азартного напряга этих Богом данных сил.
А буйная хвастливость, фанфаронство, спесь – они ведь вызывают в окружающих лишь жалость и недоумение. Не говоря уже о том, насколько они смешны стороннему взгляду, как любое упоение собой. А барская высокомерная напыщенность и чванство в наше время – верный знак лакейского нутра, и на других сегодня смотрят свысока только мелкие люди. Но они ведь тоже более смешат, чем раздражают, а грех – дело серьёзное, смешное грешным быть не может.
Что-то, словом, непонятное выходит: нам с очевидностью гордыня малосимпатична, а никак не получается с её облыжным и тотальным осуждением. Грех этот пагубен, но животворен и целителен.