Феликс опустился на колени, отпирая наручники Луки. Но даже не двинулся, чтобы избавить от оков Яэль.
– Где моя сестра? – Взгляд глаза в глаза был не столь болезненным, сколь… опасным. Феликс смотрел на неё с острой яростью, но Яэль это не удивило.
Она отняла у него любимого человека. После такого любой станет опасным.
Четырёх потерянных жизней (четырёх чернильных волков) достаточно, чтобы превратить человека в монстра.
– В безопасности. – Яэль надеялась, что это правда, и не только ради Феликса. После того, как она вырубила Адель в её квартире в Германии, Каспер отвёз девушку в подвал пивной Хенрики. Этот офис – сердце и душа Сопротивления. Если он не в безопасности…
– Я спрашивал не об этом, – взгляд Феликса стал острее. Костяшки здоровой руки напряглись.
Яэль посмотрела на них. Почти желая, чтобы Феликс нанёс удар. Прекрасно зная, что СС раздробит каждую оставшуюся косточку, чтобы вытянуть из изувеченного парня любую возможную информацию. Она не винила его за рассказ о татуировках, но, если остался хоть малейший шанс, что устроенная Райнигером операция «Вторая Валькирия» ещё в силе, Яэль не станет рисковать ей напрасно.
– Это всё, что тебе нужно знать, – сказала она. – Адель в безопасности.
– Я бы не стал так волноваться, господин Вольф. – Лука вклинился между ними. – Ваша сестра более чем способна за себя постоять.
– Адель… – Что бы Феликс ни собирался сказать, он передумал и только покачал головой. – Ты её не знаешь.
Лука фыркнул и покачнулся на пятках.
– Как и ты. Фройляйн Хамелеон три чёртовых недели заставляла нас думать, что она твоя плоть и кровь.
Рот Феликса распахнулся, потрескавшиеся губы раскрылись. Он хотел что-то сказать, но не смог.
– Если она говорит, что твоя сестра в безопасности, значит, так и есть. Конец дискуссии, – отрезал Лука. – Меня больше беспокоит наше будущее обезображивание и возможное обезглавливание.
– Есть способы умереть и похуже, – Феликс понизил голос.
– Возможно. Но сам я из тех, кто предпочитает умереть во сне от остановки сердца, – возразил Лука. – Фройляйн – наш шанс этого добиться, но, проклятье, она нам не поможет, если будет закована в наручники. Так что, если ты не возражаешь, я заберу булавку?
Двигатели Иммельмана IV гудели, ревели, самолёт трясся, пролетая сквозь зону турбулентности. Брат Адель уронил значок Гитлерюгенд на пол и отошёл в сторону. Закатив глаза, Лука поднял булавку и принялся за наручники Яэль. В полной тишине она наблюдала за его работой, не зная, что чувствовать.
Выбирать было из чего. Злость – оправданная – за то, что случилось в доках. (Яэль до сих пор мысленно проклинала его на шести языках). Восхищение – заслуженное – тем, как он вёл себя с штандартенфюрером СС в бальном зале. А кроме прочего было ещё это неясное, потерянное ощущение.