Фурор и в самом деле имел место быть.
Для начала свет погас не везде. Кто-то что-то перепутал, и сцена осталась освещена. Певица, застигнутая врасплох таким неожиданным эффектом, растерянно оглянулась на оркестр, потом на равнодушно продолжавший пить зал, помяла в пальчиках микрофон. И начала ложиться: очень аккуратно, чтобы не помять дорогое арендованное платье.
Раздались первые недоуменные смешки.
После чего свет замигал и наконец погас. Хотя на этом месте ему, напротив, полагалось включиться. Дамы отрепетированно закричали.
Грянул хохот.
Никакие шарады разгадывать никто не пожелал. Искать подсказки и не подумал. Ситуативные комбинации разыгрывали две девочки-помощницы из одного сочувствия.
Спустя два часа Верочка, покраснев и прижав к лицу кулаки, рыдала в подсобке. Певица, кое-как встав, продолжала петь что-то со сцены — уже поперек регламента и потому не очень уверенно, и то и дело поглядывая на оркестр.
Коллектив продолжил мирно бухать под полуматерные анекдоты; дамы, сидя за столиками, горячо обсуждали мужиков и жеманно хихикали.
И только потный усталый ведущий с жалостью утешал Верочку.
Дебольский, отсмеявшись и наплевав на всех, последние часы мирно проспал в кабинетах на втором этаже.
С тех пор было решено: что угодно, лишь бы без интеллектуальных шоу. Попроще, полегче и ближе к народу. Вот и приходилось выпрыгивать из штанов и изобретать хоть что-то, чтобы как-то сплотить эту разношерстную компанию, не давая разбрестись хотя бы до отбытия дирекции.
Что было не так-то просто.
Потому что для тихих айтишников достаточно было бы заказать кальянную или бильярд, купить коньяку и оставить в покое. Под неторопливые задушевные разговоры в вонючем дыму они просидели бы часов пять или шесть. И к одиннадцати почти трезвыми разошлись.
Дамы из бухгалтерии охотно позажигали бы под мужской стриптиз, мимо нот погорланили в караоке и, пьяненькие и счастливые, целуя друг дуга алонапомаженными губами, нетвердо разлетелись по гнездам ближе к полуночи.
КАМы и баеры — как раз тот контингент, которому хорошо заходят шоу не на самом пике интеллектуализма. Вроде грузной девицы в кокошнике. Которая в нелепом танце разоблачается сначала до восточного наряда, а потом через семь покрывал заканчивает бразильскими трусами.
В прошлом году Дебольский, увидев ее тучные колышущиеся телеса, передернулся и дал отбой: на его вкус это было уже чересчур. А сейчас жалел. Самое то, как оказалось.
И единственное, что, как показала практика, воспринималось на ура всеми — это бармен-шоу да концерт местной самодеятельности. Кому же не интересно посмеяться над коллегами?