Кстати, этот самый оберст Шалимов – весьма странный господин. Даже с главным конструктором, герром Королевым, который является моим прямым и непосредственным начальником, он разговаривает пусть и не покровительственным тоном, но как равный с равным, хотя сам оберст Шалимов не является ни администратором этого проекта, как генерал Вальтер Дорнбергер в нашей немецкой программе, ни конструктором и ученым, ни куратором от русской тайной полиции безопасности. В то же время я достаточно часто вижу их вдвоем, о чем-то совещающихся или рассматривающих расстеленные на столе чертежи. Пару раз я слышал от своих русских коллег, что, мол, герр Шалимов это наш, то есть их, старший брат.
Но я не могу понять смысла этого выражения, потому что если герр Шалимов если и старше большинства русских сотрудников, то ненамного. Единственным отличием его от участвующих в ракетном проекте русских инженеров (многие из которых, так же, как и он, тоже имеют военные звания), является орден Боевого Красного Знамени – как я слышал, он получил его за разрушение румынских нефтепромыслов в Плоешти; хотя оберст Шалимов не летчик и не диверсант, а носит знаки различия артиллериста в виде двух скрещенных пушек. Ничего не понимаю…
Неделю назад, когда мы, немецкие инженеры, наконец освоились в домике, выделенном нам под конструкторское бюро, расставили кульманы и распаковали папки с копиями, снятые с нашей же проектной документации, меня неожиданно вызвал к себе герр Королев. Кроме него, в кабинете присутствовали генерал тайной полиции безопасности Серов, являвшийся административным руководителем и политическим куратором русского ракетного проекта, а также тот самый оберст Шалимов, выполняющий в проекте пока непонятную для меня роль «консультанта».
– Герр Браун, – сказал генерал Серов, упорно игнорировавший дворянскую приставку к моей фамилии, – какие-нибудь жалобы, предложения, пожелания на данный момент у вас имеются?
В ответ я только пожал плечами. Никаких жалоб, либо предложений или пожеланий, у нас пока не было. Для статуса «военнопленный» наше содержание было выше всяких похвал. Хотелось лишь поскорее приступить к работе, чтобы заполнить бессмысленную пустоту существования, тем более что разрабатываемое нами оружие никогда не будет применяться против Германии. Если русским нужен наш опыт ракетных конструкторов, то пусть они его используют, а не изнуряют нас хроническим бездельем. Об этом я и сказал генералу Серову.
– Очень хорошо, герр Браун, – сказал мне генерал Серов, судя по всему, весьма довольный, – именно ради этого мы вас и позвали. Первые испытательные пуски начнутся не раньше мая, когда завершатся работы на пусковом столе № 1. Сейчас вам, конструкторам, надо решить, будете ли вы доводить до полностью работоспособного состояния ваш проект А-4 (исходное техническое название ФАУ-2) в нашей классификации Р-1, или мы сразу приступите к разработке ракеты второго поколения Р-2?