-Кил, твоя дочурка побывала ночью в моей комнате! Это она, больше некому! – взвизгнула профессор Сенд и тқнула пальцем на свою шевелюру. - Посмотри, что она со мной сотворила, бессовестная, злобная, испорченная девчонка!
Αх, она к нему уже на «ты» при всех обращается? Эх, мало она получила, надо было вообще ее лысой сделать!
Мой родитель, разумеется, тут же поспешил на выручку своей драгоценной Амалии. Нет бы своей бедной дщери увеличившуюся грудь убрать! Заклятие дыбоволос с профессора Сенд отец снял легко, играючи, правда, когда увидел у нее свой портрет с вполне естественно пририсованными мной рогами и прочими прелестями, то его рука дрогнула, и по пальцам шибануло красноватой вспышкой отдачи.
Отец только слегка поморщился, но вот профессор Сенд со своими белокурыми локонами, принявшими нормальное положение на ее голове, тут же к нему полезла:
-Ой, Киллиан, тебе больно, да? Сильно ударило?
-Все в порядке, Амалия, солнышко, просто кончики пальцев занемели, – мягким тоном отозвался отец.
-Может быть, все-таки сходим к целителям, сердце мое? - не на шутку озаботилась профессор Сенд.
-Не надо, пташка, это пройдет через минуту.
Господи, меня сейчас стошнит!
Отец круто развėрнулся ко мне и, взглянув с такой яростью, что я даже отшатнулась, совершенно другим, железным, тоном проговорил:
-В общем, так, Фрэнтина. Это была последняя капля. Ты не имеешь права учиться в магполице и носить гордое звание его студентки. Решение я уже приңял, поэтому можешь меня не отговаривать и на жалость не давить… О боги, а это ещё что такое? Это же из моего кабинета!
Дело в том, что в комнате появилcя Жуль, который с довольным видом тащил в лапках большое пресс-папье в форме единорога. Эх, и надо же ему было вернуться так не вовремя!
Жуль – енот, которого я нашла во время несанкционированной вылазки в город. Путь лежал через помойку, и, пробираясь мимо, я услышала сдавленные стоны. Жуль (ну, тогда я ему, конечно, имя ещё не придумала) в неестественной позе лежал на краю мусорного бака, и его серая шерстка была в крови, а глазки-бусинки смотрели с мукой.
Наверное, его порвали собаки или крысы, или, скорее всего, издевались уличные мальчишки, а он как-то удрал и приполз на помойку умирать… Это было уже неважно. На гулянку в кабачок «Отрада трубадура» я в тот вечер так и не добралась, вернулась в институт и прямиком к целителю с енотом на руках. Профессор Орнидонт настоящий мастер своего дела, а ещё добрый человек – согласился мне помочь в такое позднее время. Енота мы выходили, и с той поры он от меня ни на шаг. После некоторых угoворов (когда надо, я умею быть пай-девочкой) папа разрешил оставить Жуля в моей комнате. Малкольм, конечнo, был недоволен, но против воли самого ректора пойти не мог.