Нет! Это было бы подобно взрыву той бомбы, после которого Тася потеряла Лилю и очнулась одинокой и не нужной никому на свете. Та бомба всю ее жизнь разбила. И Тася может вот так же… Правильно Михаил говорил: «Разрушить все жизни разом!»
Если бы знать, что Лиля обрадуется, кинется к ней, закричит: «Мамочка, наконец-то ты меня нашла!» Но обрадуется ли она? Или с ужасом посмотрит на какую-то незнакомую женщину – полуглухую, тощую, страшную, поседевшую?.. Бросится к Маргарите, вцепится в ее нарядное платье, закричит: «Мамочка, не отдавай меня!»
Нет, такого испытания Тасе не пережить…
И она, ничего не видя от слез, пошла прочь, кое-как, ощупью, нашла пролом в заборе и почти в обмороке ввалилась в распахнутую дверцу «Победы».
* * *
Маргарита нетерпеливо ждала мужа. Золотые волны волос лежали на точеных плечах, черная комбинашка обтягивала стройное тело, натянувшись на груди. Проводя надушенным пальцем по шее, Маргарита загадочно улыбалась своему отражению.
Говоров вернулся какой-то… сам не свой. Суетливый, смущенный… все вокруг Лильки суетился, на жену и взглянуть боялся.
Посидев у Лильки в комнате, поцеловав ее на ночь, заперся в ванной.
Ну что ж, понятно! Хочет помириться, да не знает, как подступиться к обиженной жене после того несусветного и глупого скандала, который учинил перед отъездом.
А из-за чего? Обнаглевшая, избалованная, распустившаяся девчонка получила за дело!
Ну ладно, Маргарита не будет вспоминать старое. Сама сделает первый шаг… В самом деле, надо помириться. Надоело спать одной, да и вообще…
Ну где ты там, Говоров?
Дверь открылась.
Ага! Явился!
Маргарита мигом сменила победительную улыбку на другую: робкую, ждущую.
– Мишенька! – вскочила, минутку постояла, давая мужу возможность рассмотреть ее холеную красоту. Рассмотреть – и возжелать. – Я так соскучилась…
Прильнула к нему, потерлась лбом о плечо, пожаловалась:
– Месяц с тобой не виделись!
Мелькнув длинными золотистыми шелковыми ногами, забралась на кровать, потянула мужа к себе, взявшись за отвороты пижамной куртки:
– Я старалась… праздник для твоей дочки устроила. Для нашей… для нашей дочки, я оговорилась!
Маргарита мысленно стукнула себя по голове. Ну надо же такое ляпнуть, причем в столь ответственный момент! Все испортила, дура!
Нет, кажется, не испортила… Михаил медленно наклоняется над постелью…
Маргарита радостно улыбнулась, откидываясь, приманивая мужа, но он с каким-то странным, виноватым и отчужденным выражением лица взял кружевную подушку и резко выпрямился:
– В кабинете переночую. Мне поработать еще надо.