– Значит, как я и предсказывал, великий князь строит кессон? – скрипучим голосом проговорил Старк.
– Совершенно верно, – коротко и даже как-то лениво отвечал ему начальник порта, – в док-то его не пустили.
– И вы не выделили ему на это ни одного гвоздя?
– Как и договаривались.
– Где же он нашел потребные материалы?
– У Тифонтая.
– Не много ли на себя берет этот китаец?
– Полноте, у нас нет никаких рычагов давления на него. А если бы и были, то он выполняет просьбу великого князя. Тут как бы самим под удар не попасть!
– Где же Алексей Михайлович взял средства?
– Вы полагаете, что имея годовое содержание в двести тысяч, это так сложно? – саркастически воскликнул Греве.
– Он сам оплатил? – поднял брови Старк.
– Ну… еще нет.
– Я, ваше превосходительство, настаиваю, чтобы казна не оплачивала этой покупки!
– Боюсь, что буду вынужден вам отказать.
– Что это значит?
– Это значит, что вы, Оскар Викторович, отправитесь в отставку с мундиром и пенсией, а мне еще служить! И я вовсе не желаю, чтобы кто-нибудь из братьев нашего, как его все называют, Алеши или, паче того, его батюшка узнали, будто я вставляю ему палки в колеса. Да-с!
Старк хотел было вспылить, но в последний момент передумал и только спросил бесцветным голосом:
– Но хоть материалы и мастеровых ему не дадите?
– А вот тут вы можете на меня рассчитывать, ваше превосходительство. И того и другого у меня нехватка!
– Благодарю вас, – наклонил голову адмирал.
«Что мне твоя благодарность, старый маразматик, – подумал, презрительно усмехнувшись, Греве, – тем более что с мастеровыми ему вся эскадра помогает! Хотя где он возьмет материалы, мне и самому интересно…»
Неделя пролетела в трудах как один день. Все на эскадре заметили, с какой энергией и изобретательностью великий князь ведет ремонт крейсера, и неприкрытый скепсис понемногу стал сменяться уважением. Командиры многих кораблей распорядились прислать ему на помощь своих умельцев, и подготовительные работы были выполнены в самые сжатые сроки. К огромному сожалению занимавшихся проектом механиков, злополучная пробоина была не в борту, а в днище крейсера. Так что кессон нельзя было сделать открытым сверху, что до крайности облегчило бы ремонт. Напротив, пришлось изготовить закрытый со всех сторон, кроме одной, ящик с неровными краями, повторяющими обводы корабля. Стенки неуклюжего сооружения были подкреплены полосами железа и уголками, и с двух сторон обшиты парусиной, не пропускающей воду. Для уплотнения по краю ящика крепилась наполненная мочалом и паклей парусиновая подушка, за ее длину сразу прозванная матросами колбасой. Дело оставалось за малым, прежде чем опускать кессон к пробоине, в него нужно было вложить железный лист с прорубленной в нем загодя горловиной. Узнав о подобной надобности, Греве лишь развел руками. Формально он был прав, требование на материалы должно было быть подписано портовыми инженерами. Однако те, то ли обидевшись на то, что их не допустили к ремонту, то ли еще почему, заявили, будто кессон не хорош и тратить на него казенные материалы – недопустимо.