— Добрых лет, — радушно проговорил он. — Господин желает прокатиться? Приготовить Твэла?
— Ты оглох? — рявкнул невысокий толстяк, топчущийся прямо под окнами. — Господин спрашивает, почему прекратилась музыка?
— Господин младший советник, — спокойно проговорил Тео. — Это конюшня. Если господин желает послушать музыку, пусть пригласит музыкантов… Я могу лишь приготовить ему коня.
Толстяк суетливо осмотрелся:
— Готов поклясться, что звуки доносились с этой стороны.
— Мне клясться не нужно, Исас, — саркастично сказал Тео. — Я обычный конюх.
И со стуком закрыл окно, Алиса удивлённо смотрела на его раздражённое лицо.
— Тебе не нравится этот Исас? — решилась она уточнить причину недовольства Тео.
— А кому он нравится? — хмыкнул конюх. — Жалкий подхалим, готовый и брата продать, лишь бы забраться по белой башне ещё хотя бы на одну ступеньку выше. — Он перевёл взгляд на испорченную гитару: — Думаю, тебе больше не стоит играть.
— И ты туда же?! — взвилась Алиса. Злость охватила её так сильно, что даже перед глазами потемнело: — Мало мне матери, так ещё и конюхи всякие будут запрещать! В каком же из миров я смогу спокойно наслаждаться тем, что так люблю? Или при жизни мне это не грозит?
Тео стоял, растерянно хлопая светлыми ресницами, а Алиса подскочила и, не помня себя от ярости, стукнула его кулаком в грудь.
— Пол! — рявкнул Тео, и это мгновенно остудило Алису: — Не забывай, что ты лишь мой помощник! Не знаю, зачем вспомнил о матери, которой пришлось оставить младенца сразу после рождения, и которая не смогла бы что-то запрещать, но уясни раз и навсегда одно: пока работаешь на конюшне, не сможешь наслаждаться тем, что любишь. Понял?
Алиса отпрянула, спрятала руки за спину:
— Извини… Тебе не больно?
Тео вдруг шагнул к ней и, схватив за руку, на миг прижал к своей груди:
— Разумеется, больно! — Он провёл её пальцами по своему шраму — Но я готов вытерпеть и больше боли.
Алиса растерянно застыла с приоткрытым ртом, не отрывая зачарованного взгляда от фантастических глаз Тео. Она не пыталась вырваться, ощущая кончиками пальцев кожу лица, которая на ощупь оказалась приятной. Даже твёрдая упругость шрама ей понравилась. Тео тоже замер, взгляд его опустился на губы Алисы, из груди вырвался длинный выдох. Скулы его слегка порозовели, глаза приняли оттенок моря, который бывает перед грозой. Конюх приоткрыл рот, словно что-то хотел сказать, и слегка склонился.
Алиса вдруг поняла, что он сейчас поцелует её, и отпрянула так резко, что ударилась бедром о край кровати. Взвыв, запрыгала по комнате, а Тео потёр руками лицо, крутанулся на месте и, что-то пробубнив, быстро ретировался из комнаты.