Некоторые хвалили новый район как раз за чистоту. Конечно, если сравнить с другими местами, говорили они. Ох, вы бы посмотрели, что творится в Старом городе! — вздыхали они. Или пойдите на Копли![7] — принимались они жаловаться. А тут уборщики на окладе, мусор ежедневно увозят, работают подметальные машины, дворники прогребают траву, общество непрерывно чистит свои авгиевы конюшни, но оно не проведет Аугуста Каська, который со своего наблюдательного пункта видит много скрытых пороков, остающихся незаметными для случайного прохожего. Внешнее благополучие не обманывало Аугуста Каська, он знал, что творят люди на самом деле.
Он ко всему привык. Если воскресным утром в шесть часов его будила ружейная стрельба, он не думал, что началась война, он знал, что это налакавшиеся в субботу мужчины, чтобы заслужить прощение, выколачивают ковры. У каждого этих ковров не один десяток. У них, наверно, и кухни, и ванные увешаны коврами. И теперь они выколачивают их, и пыль стоит над утренним городом, подымаясь, надо полагать, до самой стратосферы.
Аугуст Каськ отбросил мрачные мысли, навеянные встречей с громадным котом. Он устремился к магазину, в руке объемистая сетка с молочными бутылками. Тут среди бела дня толкались выпивохи. Вот у кого времени хватает! Они что, в отпуске? Или все инвалиды? Почему не на работе? Откуда у них деньги на выпивку? Эти вопросы мучили Аугуста Каська, когда он брезгливо, с развевающимися полами пальто проходил это дно. Как всегда, некоторых он приговорил к смерти. Затем вошел в помещение для приема стеклотары, где извивался длинный хвост (очередь). Как раз сдавал бутылки совсем приличный с виду мужчина. Аугуст Каськ пересчитал все, что он выставил на прилавок: десять водочных бутылок, пять коньячных, семь винных, пятнадцать пивных и всего две молочных. Но сам выглядел хорошо, вид у него был цветущий. До чего же все-таки крепки угро-финны! Какой надо иметь желудок, какую печень! А в иностранных фильмах мужчины с двух бутылок пива уже готовы, под стол валятся. За мужчиной была женщина, она сдавала четырнадцать винных бутылок. Сколько выпивают в Мустамяэ за одну ночь? Кто это может сосчитать? И данных ведь не достанешь. Он воспользовался косвенными данными, попытался сам подвести статистику. В царской России в 1882 году выпито 60 миллионов ведер сорокаградусной водки, в 1914-м уже 104 миллиона ведер. В первом случае численность населения составляла примерно сто миллионов, во втором около ста пятидесяти пяти миллионов. Если разделить, получим на человека примерно 0,7 ведра, или примерно восемь с половиной литров. Помножим теперь это число на примерное количество жителей Мустамяэ, и мы получим приблизительно семьсот восемьдесят тысяч литров в год, или примерно две тысячи сто литров (то есть четыре тысячи двести бутылок) в день. Неужели так мало? — спросил себя Аугуст Каськ, выпрямляясь и убирая карандаш. Я не учел приезжих, жителей других городов, которые в данное время живут на Мустамяэ и пьют. Я не учел тысячи других вещей, которые в случае с пьяницами необходимо учитывать.