— Говорят, что разгромили еврейское кладбище, — вдруг сказал Сеня.
— Я был на кладбище и видел, что и русские памятники сильно побиты. Это еще хуже. Провокацией попахивает. А потом обязательно свалят на евреев, — помрачнел Наум.
Все это Лиля слышала сквозь сон. Ей снилось, что она умерла и попала в рай. Это был обыкновенный город, как Харьков, как Москва. Возле мусорной свалки лежал пьяница. На обшарпанной вывеске у кинотеатра неровными буквами было выведено название фильма — «Парижские тайны».
«Запаздывают у них фильмы», — подумала Лиля. И вдруг невыразимая тоска охватила ее. Город жил обычной жизнью, и у каждого из этих деловых, куда-то спешащих людей, и даже у пьяницы, что лежал возле свалки, была своя, хоть маленькая, хоть смутная мечта о рае, и они не знали, что уже в раю…
— До завтра!? — разбудил ее Сенин голос.
— Есть ли у нас завтра? — откликнулся Наум.
Лиля открыла глаза. Солнце медленно опускалось в реку.
Я в белой комнате сижу. И кто-то с белыми глазами и странным голосом скрипучим с однообразным постоянством один вопрос мне задает: «Скажите, что вы говорили о вашем сне сегодня маме?» А я не помню этот сон, лишь помню длинный коридор и длинный ряд каких-то комнат и где-то рядом мамин плач. И я иду на этот плач и говорю: «Я подпишу, я подпишу, что увидала какой-то длинный коридор и длинный ряд каких-то комнат, и в каждой комнате сидели тот, кто вопросы задает, и тот, кто отвечать не хочет и все ж из страха отвечает. Пусть прекратится этот плач. Она ни в чем не виновата. Она лишь слушала мой сон, который вымысел, и только…»
Где я? Опять проваливаюсь в какую-то бездонную пропасть. И почему один и тот же сон преследует меня? Ведь это было так давно, что и сама уже начинаю думать, не приснилось ли мне все. Нет, не приснилось. Недавно встретила его в кафе, маленького, толстого, с бегающими глазками.
— Не узнаете? — спросил.
— Не узнаю, — скривилась.
— Ну, что вы, все мы земляне, — улыбнулся он.
Забыть, забыть. Надо готовиться к свадьбе. Тамада должна быть веселой и счастливой. Надо взять кусочек льда из морозильника, протереть им лицо и проснуться окончательно. Нет, сначала надо попарить лицо ромашкой, а потом уже протереть льдом. Тогда целый день буду румяной. Странно, иногда на свадьбе ко мне подходят исповедоваться или спросят вдруг: «Скажите, как мне жить?» Так и хочется рассмеяться: «Это вы меня спрашиваете? Меня, которая из свадьбы в свадьбу играет одну и ту же роль?» Впрочем, зачем на себя наговаривать? Все-таки пытаешься внести в работу какое-никакое разнообразие. Вот, заказала знакомой куклу змея-искусителя. Вытащу змея, подвешу яблоко на нитку, попрошу невесту откусить кусочек без помощи рук; естественно, у нее не получится, потом попрошу жениха, и у него, естественно, не получится, тогда попрошу их сделать это вместе. Вместе должно получиться. И тогда я провозглашу: