Я услышал тихий стон с кровати. Набросив жакет на руку, я поспешил туда.
— Шут, ты проснулся?
Его лоб прорезали глубокие морщины, глаза были плотно закрыты, но при звуке моего голоса что-то вроде улыбки изогнуло его губы.
— Фитц, это сон, правда?
— Нет, мой друг. Ты здесь, в Баккипе. Ты в безопасности.
— Ох, Фитц. Я не могу быть в безопасности, — он слабо закашлялся. — Я думал, что умер. Я все понимал, но боль ушла, и мне было тепло. Так что я решил, что наконец-то умер. Потом пошевелился, и вся боль вернулась.
— Прости меня, Шут.
В последних его ранах был виноват я. Вчера я увидел, как он обнимает Би, но не узнал его. И бросился спасать своего ребенка от больного и, возможно, безумного нищего, только чтобы обнаружить, что человек, которого я ударил кинжалом, — мой самый близкий друг. Быстрым исцелением Скилла я закрыл его раны и остановил кровь. Но это ослабило его, а кроме того, я успел узнать, как много старых ран и грязи до сих пор бурлят в его теле. Они медленно убьют его, если я не помогу ему набраться сил для более основательного лечения.
— Ты голоден? На очаге есть разваренная говядина. Еще у нас есть красное вино, хлеб и масло.
Какое-то время он молчал. Его слепые глаза казались тускло-серыми в сумрачном свете комнаты. Они двигались, будто он старался что-то увидеть.
— Правда? — наконец неуверенно спросил он. — Правда, у нас есть еда? О, Фитц. Я боюсь двинуться и обнаружить, что тепло и одеяла — просто сон.
— Мне принести еду тебе в постель?
— Нет, нет, не делай этого. Я здесь все запачкаю. Это не просто, когда не можешь видеть своих рук. Они дрожат. И дергаются.
Он подвигал пальцами, и я сам почувствовал себя больным. На одной руке с пальцев были вырезаны все мягкие подушечки, вместо них остались частые узоры из шрамов. Суставы на обеих руках были слишком большими для костлявых пальцев. А ведь когда-то у него были изящные, умные руки, умевшие жонглировать, играть с марионетками и резать по дереву… Я отвернулся от них.
— Ну что ж. Давай я проведу тебя к креслу у камина.
— Позволь мне пройти самому, просто предупреди, если я могу на что-то наткнуться. Я хотел бы изучить комнату. После того, как они ослепили меня, я стал довольно искусен в изучении комнат.
Я не смог придумать, что ответить на это. Он поднялся и тяжело оперся на мою руку, но я не мешал ему на ощупь двигаться по комнате.
— Левее, — один раз предупредил я его.
Он хромал, будто каждый шаг причинял боль распухшим ногам. Я удивлялся, как ему удалось пройти так далеко, в одиночку, слепому, по дороге, которой он не мог видеть. Позже, сказал я себе. У нас еще будет время для этого разговора.