Следующие десять лет Макс провел в тщетных поисках замка, который отмыкается этим ключом. Советовался с умнейшими на свете замочниками и владельцами скобяных лавок. С головой погрузился в освоение мастерства беглецов из тюрем и факиров, вязал морские узлы и изучал бондажные ритуалы арапахо. Он исследовал работы Джозефа Брамы, величайшего замочника, что рождался на этом свете. Он просил советов у медиумов, высвобождающихся из пут, пионеров эскапологии, и даже одно время учился у самого Гудини. В процессе Макс Мэйфлауэр стал мастером самоосвобождения, однако поиски вышли дорогостоящие. Он потратил все отцовское состояние, но в итоге так и не понял, как использовать подарок незнакомца. И все равно не отступал – он этого не знал, но поддерживали его волшебные силы ключа. В конце концов, однако, бедность принудила его искать работу. Он пошел в шоу-бизнес, стал взламывать замки за деньги, и так родился Мистериозо.
Разъезжая по Канаде с никудышной антрепризой, он познакомился с профессором Алоисом Бергом. Профессор жил тогда в пещере, заваленной мусором, был прикован к решетке, одевался в лохмотья и глодал кости. Он был прыщав и вонял. Он рычал на платежеспособную публику, особенно на детей, а на стенке его клетки большими красными буквами было намалевано вызывающее «ПОСМОТРИТЕ НА ЛЮДОЕДА!» Как и все артисты, Макс Людоеда избегал, презирал его как низменнейшего из уродов, пока однажды судьбоносной ночью бессонницу его не смягчил нежданный обрывок Мендельсона, что принесся на крылья теплой летней тьмы Манитобы. Макс пошел на звуки, и, к его изумлению, музыка привела его к убогому железному фургончику на отшибе ярмарки. В лунном свете Макс прочел три слова: «ПОСМОТРИТЕ НА ЛЮДОЕДА!» В эту минуту Макс, который прежде никогда об этом не задумывался, постиг, что все люди, в каком бы положении ни оказались, обладают сияющими бессмертными душами. Там и тогда он вознамерился выкупить свободу Людоеда у владельца антрепризы и ровно так и поступил, уплатив своим единственным ценным имуществом.
– Ключом, – говорит Том. – Золотым ключом.
Макс Мэйфлауэр кивает:
– Я лично сбил кандалы с его ноги.
– Спасибо, – говорит теперь Людоед в комнате под сценой «Палаццо», и щеки его мокры от слез.
– Ты вернул этот долг стократ, старый мой друг, – отвечает Макс Мэйфлауэр, похлопывая великана по громадной ороговевшей ладони. А затем продолжает свою историю: – Едва я снял железное кольцо с его бедной воспаленной щиколотки, из теней выступил человек. Между фургонами, – произносит он, уже задыхаясь. – Он был одет в белый костюм, и поначалу я решил, что это он. Тот же самый. Хотя я знал. Что он там. Куда вот-вот отправлюсь я.