Игроки уже заняли места. Жарко обсуждались ставки. Наконец, уговорившись, что играть станут по копейке, приступили.
— Не угодно ли, сударь, переброситься со мною в пикет? — предложил барон, усаживаясь за единственный свободный стол.
— С удовольствием! — Лаврентий искренне обрадовался. Он играл в эту старинную игру в ранней юности и подробности помнил смутно, но это было даже к лучшему. Если гость проиграет, хозяин дома придёт в хорошее расположение духа.
Тальзит позвал слугу, велел подать две стопки водки, а гостю сказал:
— Рекомендую анисовую!.. Скажу без ложной скромности: такую вы нигде не найдете.
Лаврентий взял принесённую слугой стопку. Александр Николаевич с интересом ожидал, пока гость выпьет.
— Бесподобно! — восхитился Островский. Водка и впрямь оказалась очень мягкой и приятной на вкус. — Замечательный аромат, да и пьётся легко.
Лаврентий уже успел заметить, что все гости в зале налегали именно на анисовую, от мужей не отставали и дамы.
Барон раздал карты, и игра началась. Лаврентий быстро вспомнил приёмы, которым в юности научил его отец, и тут же стал выигрывать.
— Да вы молодчина, — похвалил барон, — давно я не играл с равным противником.
Игра увлекла обоих. Начав её, чтобы угодить хозяину дома, Лаврентий, что называется, «закусил», но, хотя он поначалу и выигрывал, Тальзит постепенно взял реванш и обыграл гостя. Признав своё поражение и отдав рубль с копейками счастливому триумфатору, Островский вспомнил о главном и осведомился, не опасно ли молодёжи гулять так поздно.
— Да, голубчик, вы правы. Уже темнеет, но там сейчас самое веселье: костры жгут, — отозвался барон, впервые за два часа вспомнив о своих подопечных. — Долли — девушка разумная и всех держит в узде, но, может, вы сходите в деревню? Мальчики, если хотят, пусть остаются, а девочек нужно вернуть сюда.
— Не беспокойтесь, я приведу всех!
Лаврентий отправился на поиски. Яркие всполохи костров указали ему путь. Островский прошагал по утоптанной дороге вдоль парка и скоро оказался на месте гулянья. Полупустые столы выстроились большим кольцом вокруг догорающего костра. По вертелам, укреплённым над угольями, Лаврентий догадался, что здесь жарили бычка и баранов. Лишь с десяток мужиков допивали пиво из пузатых тёмных бочонков, вся остальная публика собралась вокруг двух небольших, но ярко пылающих костров и подбадривала смельчаков, прыгавших через огонь.
Лаврентий заметил княжон и племянниц барона: барышни стояли рядом с Долли и дружно рукоплескали черноволосому Михаилу Епанчину — тот снял сюртук и собирался прыгнуть через пламя. Так же, как до него поступали деревенские, барчук разбежался и перелетел через костёр, но Епанчин не учёл того, что парни были стрижены «под горшок», а романтические кудри молодого помещика спускались до плеч. Пока Епанчин летел сквозь огонь, концы волос его вспыхнули и алым нимбом окружили голову. Все вокруг дружно ахнули, но сам Михаил не понял, что случилось. Долли опомнилась первой, она схватила с лавки сюртук приятеля и набросила ему на голову. Михаил замахал руками, словно ветряная мельница.