Лицо охранника при этих словах налилось кровью, и я в который уже раз возблагодарил предусмотрительного декана.
— Увы, сеньорита, я человек в университете новый, еще рано думать о частных уроках. Вернемся к этому вопросу позже, с вашего позволения.
Лорелей благосклонно кивнула и направилась к выходу, даже не взглянув на парализованного бедолагу, а вот одна из ее компаньонок полюбопытствовала:
— И долго он так простоит?
— Не очень. Я о нем позабочусь.
— Бедненький! — хихикнула смешливая шатенка, подобрала юбки и под перестук каблучков побежала вслед за подружками.
Усатый охранник помог хозяйке облачиться в плащ, одарил меня пристальным взглядом, острым и неприятным, и вслед за девушками вышел в коридор.
Взгляд усача категорически не понравился. Такой нож в бок загонит и не поморщится.
— Магистр… — окликнул меня рыжий школяр в черном бархатном камзоле и черных же брюках — тот самый зубоскал, что сидел в первом ряду. На вид ему было лет двадцать, но конопатое лицо со вздернутым носом смотрелось как-то слишком уж несерьезным, да еще худые запястья торчали из немного коротких рукавов, словно одежда была с чужого плеча. — Магистр, а что вы ему сказали?
Вот же наблюдательный проныра!
— А вы у нас… — вежливо улыбнулся я, не спеша отвечать.
— Аксель Хольм, — представился молодой человек с изящным полупоклоном. — Уроженец Фирлана, но это очевидно, полагаю.
Уточнение и в самом деле было излишним. Откуда еще мог приехать рыжий Аксель, как не из Фирлана?
— Так что, магистр? Что вы такое сказали простаку Уве, если он разинул рот, будто увидел привидение?
Зеленые с желтоватым отливом глаза школяра горели неподдельным любопытством, и я решил не держать его в неведении.
— Я сказал, что он допустил ошибку в третьем узле на втором витке.
Рыжий Аксель уставился на меня, будто на слабоумного.
— В этом заклинании на втором витке нет третьего узла! Он там один!
— Вы удивлены? А уж как Уве удивился!
Школяр рассмеялся:
— Отличная шутка, магистр! Возьму на вооружение! Мое почтение! — Он нацепил на макушку фетровую шляпу и, пританцовывая, вышел за дверь.
К этому времени аудитория уже опустела, я прикрыл высокие створки и вернулся к замороженному собственными чарами Уве. Крутанул кистью, разматывая четки, поднял руку к лицу школяра, и глаза того моментально прикипели к ритмично покачивавшейся звезде.
Я не слишком хорошо вводил людей в транс, но бедолага Уве предельно упростил задачу: его эфирное тело было открыто любому воздействию, а сгоравшее от стыда сознание отчаянно искало забытья. Оставалось лишь приложить малую толику усилий, чтобы взгляд школяра остекленел, дыхание еще больше замедлилось, а лицевые мышцы расслабились. Мысли и эмоции покинули опрометчивого юнца, он обрел столь желанный покой.