Не совсем понятными были их первые фразы, когда они остановились. Какие-то намеки, упоминания незнакомых парней и девушек. Но тон был понятен мне, по крайней мере, мне так казалось.
Затем Витька встал спиной к калитке, как будто загораживая девушке путь. И глухо сказал:
— Ну, хватит. Скажи, Ирка, любишь или нет? Прямо скажи.
Она молчала. А я весь обратился в слух.
— Не обижай, — просил Витька. — Знать хочу. Не могу больше. Лучше «нет», чем неизвестность.
Она молчала.
— А может, «да»? — с надеждой в голосе снова заговорил он, — Скажи! Тебе со мной, Ирка, будет, — у него перехватило голос, — ну, знаешь как… Ведь я тебя сильно-сильно…
— Ты, Витя, говоришь: лучше что угодно, чем неизвестность, — перебила Ирка, не давая ему договорить. — Пусть так. Я скажу.
Она отступила на шаг назад и попала в полосу света от фонаря. Теперь-то я как следует рассмотрел ее. Девчонка как девчонка. Ровным счетом ничего особенного. Пальтишко, платочек, косенки из-под него. Лицо самое обыкновенное. В моем представлении десять таких девчонок не стоили мизинца классного футболиста Витьки Черкасского.
Она молчала, очевидно, подбирая слова. Напряженно молчал и он. Именно напряженно, так как даже не было слышно его дыхания. Затаил дыхание и я.
— Ну вот, — с трудом начала девушка. — Ты говорил, что мне, наверное, неинтересно с тобой. Я тебе правду ответила: мне с тобой хорошо, интересно. Ты для меня друг. Самый, самый… настоящий! Но… — она замялась.
— Можешь не продолжать, — сдавленно пробормотал Витька. — Понял. Спасибо на дружбе. А кто… он?
— Тебе могу. Одному тебе, — лихорадочно заговорила девушка. — Потому что верю… никто не узнает. Да неужели ты сам не догадываешься? Я его давно, а он меня — не знаю…
— Этот, — так же глухо, как и раньше, буркнул Витька, не то спрашивая, не то утверждая.
— Олег, — с грустной нежностью в голосе добавила Ирка.
Я сразу представил Олега Аленина — худощавого весельчака, неутомимого в шутках, выдумках и танцах. Но я не успел сопоставить в своем воображении Витьку с Олегом, чтобы сравнить их. Не успел, потому что услышал возбужденный Витькин голос:
— Но чем же я, почему же он… Ирка, пойми, — торопился Витька, путаясь в словах. — Сможет ли он, как я… То есть, чем же… Нет, не то.
Он, приложив к груди руки, шагнул вперед, отойдя от калитки, и девушка, воспользовавшись этим, скользнула в нее. Скрипнула дверца. Витька резко обернулся, протянул руку, точно пытаясь удержать девушку, но она, стоя по другую сторону ворот и придерживая открытую дверцу калитки рукой, поспешно заговорила: