„Докажу!“ — думает Тереха, шагая по бревнам, балансируя на них, втыкая с размаху в плотную древесину багор, ворочая стволы с медвежьей силой. „Докажу!“— стучит в Терехиной груди. Думается ему, что докажет он молодому инженеру — прежде всего, а также и директору, и ребятам-сплавщикам, и всем-всем. И не сознается себе Тереха, не отдает себе отчета, что главным-то образом, пожалуй, хочется ему доказать нечто очень важное, необходимое, без чего и жить наплевать, не кому-то иному, а именно самому себе…
„Газик“ промял в песке глубокую колею и развернулся чуть ли не у самой воды. Вышли директор, молодой инженер и шофер. Шофер присел на корточки, плескал воду в лицо и блаженно крякал. Директор и молодой инженер обозревали затор и картину работы на нем.
— Здорово наворочали, — довольно сказал директор. — Ай да молодец, Терентий Антоныч! Смотрите-ка, Анатолий Павлович, — ведь скоро они верхнюю пробку повыбьют. А выше залома вода поднялась, как от плотины. Как жахнет основная струя по протоке, только бревна заиграют.
— Что-то уж больно странная линия протоки. Не ошибается ли он? — усомнился молодой.
— Попомнит! — успокоительно ответил директор. — Отличным лоцманом был. Ну, не молодец ли старина! Ведь он не по всей длине разбор протоки организовал. Зачем, дескать, мучаться — остальное вода доделает. Пробки оставил. И смотрите, как оставил: там, где самый сильный пронос будет. Словно курсы по этому делу окончил. Ну, старик! — не переставал восхищаться директор и, чуть улыбнувшись, скосил глаз на молодого.
…Когда солнце начало спешить к закату, были выдернуты последние навалы леса, загораживавшие вход в протоку большой воды. Рванула струя, и толстенные шестиметровые бревна закрутились в ней, как щепки. Поволокла вода сплошную массу леса по только что пробитому проходу. Первый всплеск бурного вала в стороны от главного русла разбился на тысячи ручейков и фонтанчиков о бревна, нагроможденные с боков протоки, но второй прилив уже выхватил и с боков отдельные деревья, увлек их к выходу на свободную гладь Ломенги.
— Ого-го-го-го-о! — радостно раскатилось по реке и отдалось в верхах, между крутоярами берегов.
— Пошла-а!
— Жми-и!
Спало общее напряжение, и сплавщики, что стояли но всей длине протоки, с обеих ее сторон опустили вниз натруженные руки с баграми, отдувались, просовывали ладони под рубахи, отлепляя их от тела, давая поласкать горячие мышцы свежему воздуху.
Но отдыхать было еще рановато. То в одном, то в другом месте снова образовывались пробки, затирало лес: слишком густо шел он. Приходилось опять то и дело пускать в ход багры.