— Горячее дыхание, зубы и язык. Я уж подумал, лев, — пояснил свой крик оператор.
— Какой лев на втором этаже? — продолжая смеяться, спросил Виктор.
— У страха глаза велики, — оправдывался Маломуж.
— Ей просто понравилась твоя мужественная черепушка, — отдышавшись от своей истерики, заключил Хорунжий. — Она ведь дама.
— Да уж, дама хоть куда! — с внутренней теплотой согласился Олег, угощая громадную Келли какой-то зеленью с подноса, стоящего на столе. Жирафиха, блестя огромными глазами, доверчиво протягивала к лакомству свой длинный язык.
— Ты же стоял боком к окну, неужели ты не видел? — удивился Хорунжий.
— Да увлекся как-то, а тут неожиданно… — смутился Олег.
— Ну, что ж. Боевое крещение жирафами приняли. Теперь завтракаем — и вперед, за орденами! — скомандовал Лавров.
Аэропорт Wilson — второй в Найроби, он находится в четырех километрах от столицы и предназначен для внутренних рейсов по Кении, за исключением всего нескольких рейсов в ближайшие страны. Одной из таких стран была Федеративная Республика Сомали, где уже добрых два десятка лет царили безвластие и беззаконие. И все же Виктор, до этого дня ни разу не бывавший в Сомали, был верен себе: бороться с трудностями по мере их возникновения. Что же касается его спутников, то и Маломуж, и Хорунжий вели себя обыденно, будто отправлялись куда-то за город снимать очередные «говорящие головы» для новостей.
Для полета из Найроби в Могадишо они погрузись в советский Ту-134 производства Харьковского авиационного производственного объединения. Самолет рассчитан на восемьдесят пассажиров, но набралось от силы тридцать. Все черные. Когда Лавров зашел в салон, казалось, на него посмотрели все.
— Тут щось горіло, хлопці? — спросил вошедший вслед за Виктором оператор Маломуж.
— Цыц ты, нетолерантный засранец! — одернул Олега Лавров. — А вдруг кто-то украинский знает?
— Ого! — кратко оценил обстановку режиссер-навигатор Хорунжий с огромным футляром штатива Manfrotto в руках.
В аэропорту ему объяснили, что служба доставки багажа в Могадишо не работает, так что придется весь багаж везти как ручную кладь. Салон Ту-134 был весь завален этой «ручной кладью», каковой она является в представлении африканцев — коробки, корзины, клетки с курами и даже коза с веревочкой, намотанной на рога. Никто не рассаживался в соответствии с купленными билетами, поэтому «белым людям» просто освободили три кресла в «бизнес-классе» — точнее, два первых ряда за кабиной пилотов, потому что рядом с Маломужем никто из местных садиться не захотел.
— А еще говорят, что мы, белые, — расисты, — недовольно ворчал Олег.