Коротая время за подобными размышлениями (они скользили по краю сознания, не мешая сосредоточенности), я шел еще довольно долго. Алиса задремала, пристроила голову на плечевом щитке брони и щекотала мне волосами шею. Это был лучший для нее выход: во сне не так хочется пить, да и дорога кажется короче. Время здесь словно замерло, никакой смены дня и ночи, да и пространство было настолько однообразным, что казалось, будто я иду по кругу. Даже несмотря на то, что местность я запоминал прекрасно и был уверен, что ни один из поворотов до сих пор не повторялся.
Было любопытно, что же там, внутри домов, такое и не оно ли является главным испытанием, но не настолько, чтобы сворачивать с выбранного пути. Апельсиновый соль мажор вел меня надежнее любого навигатора, и с каждым шагом, несмотря на вертящиеся в голове вопросы, уверенность в правильности этой дороги крепла.
Однако перемены, несмотря на всю мою к ним готовность и бдительность, все равно начались внезапно. В последнюю секунду, когда мир вокруг уже пошел волнами, я успел дернуть взвизгнувшую Алису вперед, чтобы обхватить обеими руками и прикрыть, и, кажется, повредил ей при этом руку. А потом дорога под ногами выгнулась, опрокинула меня, пошла волной, словно хлыст во время удара. Проскользив на спине несколько метров, я с разгона взлетел в надвинувшуюся со всех сторон темноту — и, на мгновение зависнув в высшей точке траектории, рухнул в неизвестность.
ГЛАВА 8,
в которой Алиса танцует, а Глеб — убивает
— Откуда вы знаете, что я не в своем уме? — спросила Алиса.
— Конечно, не в своем, — ответил Кот. — Иначе как бы ты здесь оказалась?
Льюис Кэрролл. Алиса в Стране Чудес
Алиса Лесина
Из мутного болота тяжелого, обрывочного сна выдернула боль, прострелившая плечо и вырвавшая из пересохшего горла крик. Меня сдавило, словно тисками, свернуло в позу эмбриона и прижало к чему-то жесткому. Я скорее интуитивно догадалась, чем поняла, что это Клякса перехватил меня поудобнее.
А потом мы упали.
Сердце подскочило к горлу и встало там комом от ощущения перегрузки, потом — ухнуло в пятки от чувства свободного падения. Распахнув глаза, я увидела тьму и задохнулась от ужаса.
Следующий удар пришелся сбоку, потом — снова в спину измененного, а дальше я уже перестала понимать, где верх, где низ, падаем мы или летим. Мы были щепкой, которую ураган, запертый в каком-то лабиринте, трепал, швырял и бил о стены.
Не знаю, как ориентировался в происходящем Глеб, но каким-то чудом он всегда умудрялся принять удар на себя, словно чуял, откуда тот последует. Я же сжалась в его руках, стараясь сгруппироваться и стать как можно меньше. Зажмурилась и горячо молилась, чтобы все это поскорее закончилось. Я уже отчаянно жалела не только о том, что не осталась с Югером, но даже о завершении той бесконечной дороги через мертвый город.