— Как ты? Цела? — спросил Глеб, забирая у меня посудину.
— Да, более-менее. Спасибо тебе большое! И за вот это падение, и за воду, и за… спасибо, в общем. Мне кажется, я сама точно покалечилась бы!
— Сама бы ты сюда не попала, — поморщился он. — Пойдем, а воды по дороге наберем.
— А… куда? — растерянно спросила я, оглядевшись. — Мы не будем ходить кругами?
От горизонта до горизонта раскинулась плоская угрюмая равнина. Ее устилала та самая буро-зеленая масса, в которую мы плюхнулись, где-то более светлая, разбавленная водой, где-то — собирающаяся в комки. Плотная пелена дождя свисала с низких, желтовато-серых, тоже словно бы грязных облаков. И все. Ни камня, ни дерева, ни какого-то другого ориентира.
— Что-то мне подсказывает, что именно здесь разницы нет, — со смешком ответил Клякса. — А идти надо. Ты не чувствуешь? Если стоять на месте, начинаешь вязнуть, так что нужно шевелиться.
— Ой! И правда, — пробормотала я, с усилием выдергивая ногу из вонючей трясины, и добавила с нервным смешком: — Какое неприятное ощущение, как будто кто-то за ногу схватил.
А в следующее мгновение мое бедро опалило жаром от скользнувшего совсем рядом энергетического сгустка — выстрела.
— Ты чего? — выдохнула я, испуганно уставившись на Глеба.
Тот без объяснений рывком придвинул меня ближе, опять выстрелил. Развернулся вполоборота, пальнул еще раз.
Кажется, началось то, ради чего нас сюда бросили. Из жижи под ногами поднимались… существа. Зеленоватые змеи-щупальца, волосатые твари, похожие на огромных облезлых собак, и человекоподобные образины, от одного вида которых к горлу подкатывала тошнота: они напоминали ходячие гниющие трупы.
Клякса опять повернулся, дернул меня, выстрелил снова.
— Шевелись! — рявкнул коротко.
— Но как?.. Куда?! Я же не знаю… — промямлила беспомощно.
Новый рывок, опять выстрелы.
— Танцевать умеешь? Тогда танцуй! — процедил мужчина.
Не веря, что все это происходит на самом деле, я постаралась выполнить короткий приказ. Неуверенно положила ладони Глебу на плечи и попыталась представить, что вокруг нет ничего — ни липкой жижи под ногами, ни омерзительных тварей, ни бесшумных вспышек выстрелов. Просто такой странный танец на три вальсовых счета, которые я, как заклинание, шептала себе под нос.
Получилось не сразу, но совместные занятия на корабле пошли впрок, за эти несколько дней я научилась чувствовать Глеба как партнера. С ним было легко в танце: наши тела понимали друг друга, и оставалось вынудить разум отступить, не мешать. Вскоре мерный ритм начал управлять движениями — и моими, и Кляксы, и даже, кажется, поднимающихся из жижи под ногами существ. Сердце в груди стучало размеренно, в такт, не поддаваясь пульсирующему где-то в горле страху — глухому, тусклому и обыденному, вроде застарелой утомительной привычки.