После чего ответил сам себе, будто оскорбившись:
– Я – величайший алхимик своего времени. Я дистиллировал азот. Могу превращать свинец в золото. Думаю, я смогу разжечь плиту.
– Что это было, Ниро?
На кухню вошли Каликста с Царой. Тион подскочил от неожиданности и покраснел, гадая, слышали ли они, что он разговаривает сам с собой, как дурак, изголодавшийся по лести.
– Ты споришь с этим беконом? – полюбопытствовала Каликста. – Надеюсь, ты выигрываешь, а то я умираю с голоду!
Лукаво ухмыльнувшись, Цара добавила:
– Видишь ли, одним каннибализмом сыт не будешь.
* * *
Руза завтракал в столовой гарнизона и уже умял половину миски густой каши, прежде чем понял, что его смутило. Ягоды окрасили ее в голубой цвет и напомнили о «голубом рагу».
Когда это было, позавчера? Казалось, прошел минимум год. Тогда состоялась его последняя встреча с Лазло перед взрывом. Они поругались. Руза и некоторые другие – Шимзен с Царой – шутили насчет того, чтобы поднять в цитадель подрывника и превратить божьих отпрысков в «голубое рагу». Тогда это казалось смешным. Что конкретно он сказал? Вспомнить не получалось. Что божьи отпрыски – монстры, которые больше похожи на тривахнидов, чем на людей? Что, если бы Лазло их встретил, то и сам бы с радостью подорвал? Он даже отпустил шутку, что лицо Лазло выглядело так, будто ему подали голубое рагу на ужин.
Каша забурлила в желудке. Юноша кинул ложку в остатки еды.
Лазло – его друг. Лазло – божий отпрыск.
Эти два факта противоречили друг другу, поскольку никто не мог дружить с божьими отпрысками. Но Лазло действительно божий отпрыск. Отрицать бесполезно. Следовательно, он не друг Рузы.
Все звучит так просто, но парень обнаружил, что его разум отказывается воспринимать эту простоту – будто были два столбика с Лазло, и он должен стереть один из них.
На уроках – а поскольку Рузе только восемнадцать, они все еще были свежи в его памяти – он всегда слишком сильно давил на карандаш, придерживаясь первой догадки и не думая писать легонько на случай ошибки. Что это: беспечность или убежденность? Мнения расходились, но имеет ли это значение? Он никогда не мог полностью стереть темные линии от карандаша и никогда не поворачивался спиной к своим друзьям.
Черт. Руза доел кашу. Это всего лишь каша, да и парень еще не встречал такой философской дилеммы, которая могла бы испортить ему аппетит. Помыл миску, положил ее на место и направился к конюшне за ослом и тележкой. Сегодня его снова ждал долг по спасению книг – с дурацким алхимиком и его дурацким лицом.
Руза юркнул в казарму, чтобы быстренько глянуть на себя в зеркало, хоть и не мог – отказывался – говорить зачем. Он и так прекрасно знал, как выглядит. Что он надеялся обнаружить, красоту? Зеркало было маленьким, свет – тусклым, а четыре квадратных дюйма его лица – такими же, как при прошлой проверке. Юноша кинул зеркальце на свою койку – видимо, с чрезмерной силой, поскольку то проехалось до стены и треснуло. Чудесно.