– Доверься себе, – наставлял ее Лазло. – Может, она сильна, но и ты не слабая. Я видел, на что ты способна во снах.
Она подняла брови. Не смогла удержаться.
– Это уж точно, – закусила девушка губу в застенчивой улыбке. – Но вряд ли это поможет мне сейчас.
Лазло улыбнулся, покрываясь румянцем:
– Я не об этом. Хотя позже я бы с радостью повторил. Я говорил о том моменте, когда ты одолела Скатиса. Тогда ты тоже думала, что у тебя ничего не получится.
– Тогда все было иначе. Он был моим собственным кошмаром. А Минья вполне реальная.
– Но ты и не пытаешься одолеть Минью. Помни об этом. Ты пытаешься помочь ей одолеть ее кошмар.
Когда он так говорил, то задача казалась решаемой. Вооруженная этими словами Сарай потянулась к руке Миньи и, прикоснувшись, отправилась в дебри ее разума.
Обнаружив себя в яслях, она ничуть не удивилась. В прошлый раз у Сарай возникло впечатление, что это клетка Миньи. И снова тут ворочались младенцы в колыбельках, а дети играли на матах на полу. Но на этот раз у двери не было сбоя или размытого пятна, как и Эллен. Это казалось неправильным. Всякий раз, когда Сарай представляла себе это место до Резни, то воображала его так, как оно выглядело сейчас в цитадели, только с меньшим количеством свободного пространства и большим количеством божьих отпрысков. Ее детские воспоминания полнились женщинами-призраками – их здравым смыслом и чувством юмора, их выговорами и наставлениями, шутками и историями, мелодичными голосами и изменчивыми образами. Ястребиное лицо Старшей Эллен принуждало их сказать правду своим немигающим птичьим взглядом. А Младшая Эллен помогала Спэрроу выдумывать причудливые имена для ее гибридов орхидей, что-то в духе «Скорбная волчица» и «Шаловливый сверчок в кружевных панталонах».
Поэтому она не могла не задаваться вопросом, почему они отсутствуют в воспоминаниях или воображении Миньи.
Сарай увидела девочку, и та выглядела так же, как в прошлый раз: длинноволосая и в чистой одежде. Покров ужаса отсутствовал или, по крайней мере, сильно уменьшился. Когда Сарай закрыла глаза и попробовала почувствовать ауру сна, то услышала лишь низкий устойчивый гул страха, как шум крови, курсирующей под кожей. И что-то ей подсказывало, что здесь он константа, как воздух, металл и младенцы, и что все это было реальностью Миньи.
В прошлый раз Минья была старшей из детей, но сейчас рядом с ней появилась еще одна девочка ее возраста. Темноволосая, как и почти все они, и наполовину темноглазая. Ее левый глаз был зеленым, как лист шалфея, – поразительная вспышка цвета на простоватом лице.