– Ты больше не «мы», – сказал он Коре.
Дно корабля расплавилось, открыв отверстие под Новой, чье безвольное тело тут же провалилось. Кора вскрикнула и попыталась поймать сестру, но мезартиум не позволял ей двигаться, пока затягивал Нову вниз. Она пролетела с добрых два метра, прежде чем приземлилась на твердую землю, и ее обмякшие конечности раскинулись во все стороны. Металл собрался, как при отливе, и Нова пропала из виду.
– Нет! – закричала Кора, тщетно царапая пол.
– Теперь ты моя, – заявил Скатис. – Твое единственное «мы» – со мной.
Они не задерживались, чтобы испытать других жаждущих Риевы. Не попрощались с деревенским старейшиной Шергешем. Оса просто присела, подогнув металлические лапки, пошевелила крылышками, причинившими столь сильный урон деревне, и взмыла в небо, забрав с собой Кору и оставив Нову без сознания в грязи.
* * *
Нова пробуждалась медленно.
Глаза слезились. Голова болела. Во рту пересохло. Она не могла сглотнуть. Девушка лежала на спальнике на полу в своем доме – в доме отца и Скойе. На улице светило солнце, в комнате было пусто, и все это неправильно. Они с Корой всегда вставали на заре – если была заря, – сматывали спальники и прятали их на места. На секунду, моргая, изнывая, страдая от жажды и недомогания, она забыла… все. Даже отсюда можно было учуять насыщенный смрад туш уулов, гниющих на пляже. Убой. В ее памяти: пляж, голубая вспышка в небе.
Небесный корабль.
Ее будто током пронзило. Нова попыталась произнести имя Коры. Вышло хрипло, но сестра не пришла. Она попыталась снова, на сей раз громче. Все равно хрипло, и все равно Кора не приходила.
Нова села – и чуть не упала, когда содержимое ее головы отказалось подниматься вслед за ней. Девушка покачнулась вперед, упираясь ладонями в циновку, чтобы не перевалиться. Когда комната перестала кружиться, раскрыла ноющие глаза и уставилась на свои руки.
Не лазурные.
Только заметив их – бледные, как всегда, – на нее нахлынуло мощное осознание того, что они были голубыми, одна сияла в перчатке из божьего металла, а другая оставалась обнаженной. Нова часто заморгала, пытаясь прояснить взор и понять, что же реально. Это казалось сном, образы появлялись вспышками. Орел Коры. Мячик из божьего металла. Гул под кожей. И… то, что произошло после. Все было как в тумане. И всегда будет. Вспышки собрались в картинку, и в ней набух кошмарный, тошнотворный ужас.
Где Кора?
Послышался быстрый детский топот, а затем Аоки, ее сводный брат, вбежал в комнату, увидел, что она сидит, развернулся и убежал. По дороге он кричал: «Мам! Она проснулась!»