Сарай с трудом сглотнула. К этому времени на Спэрроу смотрели все. Как только Эрил-Фейн остановил битву, то тут же упал на колени рядом с женой. Лицо напряглось, челюсти сжались. Он сосредоточился на Азарин чуть ли не со свирепой решимостью. Затем взял ее руку в свои ладони.
– Живи, – прошептал мужчина. – Азарин, живи. – С его уст сорвался всхлип, и он добавил, словно молитву: – Такра, пожалуйста.
Азарин открыла глаза.
Секунду пара смотрела друг на друга со всей надеждой и восхищением прежних, молодых себя, будто все потерянное время – последние восемнадцать лет – не кануло в Лету и у них все еще впереди. Азарин задала ослабшим голосом тот вопрос, который неоднократно прерывала смерть. Она думала, что уже никогда не услышит голос мужа и не узнает, что он хотел ей сказать в конце.
– Любовь моя, – прошептала она. – Чего бы ты хотел?
Но ей придется еще подождать.
Спэрроу подалась вперед. Эрил-Фейн поймал ее, впервые заметив стрелу и кровь.
– Медики! – взвыл он и рявкнул пару имен.
Названные тизерканцы, стоявшие за защитным кольцом призраков, колебались между повиновением и стеной душ с крыльями и копьями.
– Стой!
Крик издала Минья. Не крик, визг. Одним плавным движением часть призраков повернулась к центру круга и нацелила копья на Эрил-Фейна. Глядя на него, Минья видела бойню. Он был Резней, и теперь он схватил Спэрроу.
– Убери от нее свои руки, детоубийца! – прорычала девочка.
– Минья! – Сарай повернулась к ней, ее сердца забились быстрее.
Развеет ли Минья чудо Спэрроу, убьет ли то, что она сумела вернуть к жизни? Неужели девочка зашла так далеко, сломалась до такой степени, что уничтожит их последний шанс забыть о ненависти и жить?
Но все слова, которые Сарай хотела сказать, растаяли при виде Миньи, а с ними и любые надежды на будущее. Во всяком случае, для нее.
Потому что Минья тоже посерела.
51. Счастливого исчезновения
Лазло кричал, пока не охрип, но Нова будто не слышала. Ее охватила безмятежная неопределенность, похожая на транс и вызывающая тревогу, – как если бы женщина находилась не здесь, а тело просто заняло ее место в мире.
Лазло по-прежнему стоял в ловушке, его ноги крепко удерживали металл. Цитадель изливалась через портал, и надежда на спасение Сарай становилась все более и более недоступной.
Когда он молил Нову оставить последний якорь, то беспокоился только о Плаче, – об оплоте, зданиях и реке, бушующей под землей. Лишь после того как Нова проигнорировала его и весь мезартиум вытянулся из трещин, он понял, какими будут последствия. В тот миг юноше показалось, будто он вернулся на улицу, опустошенный видом искалеченного тела Сарай, прогнувшегося над воротами. Он поклялся, что больше никогда ее не подведет. «Думаешь, кто-нибудь сможет меня удержать?» – поинтересовался он этим утром.