Но затем начались крики.
Ее руки на коленях слабо сжались в кулаки, пальцы беспрестанно двигались, размазывая воображаемую слизь по ладоням. Она помнила ощущение потных ладоней и попытки удержать Сарай с Фералом, пока те пытались вырваться. Руби со Спэрроу были совсем младенцами; Минья держала их одной рукой. Сарай с Фералом были постарше. Их пришлось тащить. Они не хотели идти за ней. Минье пришлось крепко сжимать их крошечные пальчики. Им стало больно, и они заплакали. «Быстрее, – шипела она, потянув их за руки. – Или вы тоже хотите умереть? Хотите?»
На пути лежали трупы Эллен. Дети были слишком маленькими, чтобы переступить через них, им пришлось ползти, путаясь в окровавленных фартуках и пробегая прямиком через призраков. Они, разумеется, не могли их увидеть, в отличие от Миньи, а она не хотела смотреть.
Остальные ничего не помнили. Они были слишком маленькими. Весь этот скользкий, кричащий день забыт, и до чего же им повезло! Минья никогда его не забудет. На какое-то время его могли затмить другие мысли, но они всегда отступали, и тогда представал он, такой же яркий, как тогда.
За все пятнадцать лет после Резни Минья ни разу не видела другого трупа. Теперь же, в яслях ее памяти, между телами Эллен лежала и Сарай. Розовая, голубая, изувеченная, каштановая и алая. Но когда Минья начала переступать через него, глаза трупа распахнулись.
– Монстр, – прошипел он. Слово разлетелось эхом по коридору.
– Монстр, – сказал труп Старшей Эллен.
– Монстр, – вторила Младшая.
И тогда детские крики превратились в слова, и каждый из них кричал: «Монстр!»
Лазло восстанавливал стену в саду, которую излил на призраков Миньи. Оружие, застрявшее в ней, упало на землю, а мезартиум устремился вверх, преображаясь в гладкую грудь серафима, формируя его отточенные ключицы и шею.
На это ушла секунда. Лазло повернулся к Сарай. Он с восхищением наблюдал за ней в свете солнца – как сияют ее волосы оттенков специй, опускаясь роскошными волнами на голубые плечи, как сияет ее лицо, круглое, с мягкими щечками и полными губами, сужаясь, словно сердце, к маленькому острому подбородку. Ее брови нахмурились от тревоги, в глазах читалась тяжкая и неохотная решимость.
– Ты должен уйти, – мрачно произнесла девушка.
Лазло подумал, что ослышался.
– Что?
– Пойми, Лазло. Тебе нужно уйти, чтобы она не могла тебя использовать.
Это последнее, что Сарай хотелось ему сказать. Он здесь! Больше всего ей хотелось уткнуться лицом в его шею и вдыхать сандаловый аромат, но когда это она получала желаемое? Слишком многое стоит на кону. Ей нужно быть храброй.