Это дар, о котором мечтали дети, играя в Мезартим в деревне, и он единственный, о ком они шептались сейчас, раскрасневшиеся и нетерпеливые, обсуждая, каким будет их собственный корабль, когда они получат приказ: крылатые акулы и воздушные змеи, металлические ящеры, демоны и скаты. Некоторые называли менее опасных существ: певчих птиц, стрекоз и русалок. Аоки, один из маленьких сводных братьев Коры с Новой, заявил, что его корабль принял бы форму задницы.
– А двери будут дырой, – пропищал он, указывая себе на зад.
– Милостивая Такра, не дай Аоки стать кузнецом, – прошептала Кора, ссылаясь на искательницу-серафима, которой они молились в маленькой церкви в скале.
Нова подавила смешок.
– Только представь, какой бы страх нагонял военный корабль в форме задницы! Может, я позаимствую его идею, если окажусь кузнецом.
– Ну уж нет, – возразила Кора. – Наш корабль будет в форме уула, в память о любимом доме.
На сей раз их смех вышел недостаточно приглушенным и привлек внимание отца. Одним взглядом он заставил сестер замолчать. Это у него хорошо получалось. По их мнению, таким и должен был быть его дар: убийца веселья, враг смеха. Но при проверке их отец оказался стихийником. Он мог обращать предметы в лед, что тоже ему подходило. Но его сила была слабой, как у Скойе и всех остальных в Риеве, а если говорить откровенно, почти как у всех в этом мире. Могущественные дары встречались редко. Поэтому слуги отправлялись на поиски, как сейчас, и испытывали людей повсюду, нащупывая иголки в стоге сена, чтобы приобщить их к имперским рядам.
Кора с Новой знали, что они и есть эти иголки. Иначе и быть не может.
Их радость померкла, но не из-за взгляда отца, а слуг, пока те осматривали собравшихся женщин… и принюхивались к ним. Их лица выдавали отвращение. Один пробормотал что-то другому, и его ответный смех был резким, как кашель. Кора с Новой их не винили. Вонь была страшной даже для тех, кто к ней привык. Каково же тем, кто не имел дела с уулами, тем, кому никогда не приходилось потрошить или свежевать? Сестрам было физически больно находиться среди этой омерзительной толпы и знать, что для гостей они такие же невыразительные, как и все. Обе с отчаянием повторяли в голове одну и ту же просьбу. Девушки не знали, что сосредоточились на одной и той же мысли в один и тот же момент, но это бы их не удивило.
«Заметьте нас, – молили они Мезартим. – Заметьте нас».
И тогда, как если бы эта фраза была сказана вслух, как если бы была проскандирована, один из четырех оборвал себя на середине фразы и посмотрел прямо на них.