– Не знаю, – ответила она. – Но знаю, что она там, и нам нужно поговорить. Я должна изменить ее мнение.
Девушка храбрилась, но Лазло видел, что она боится.
– Жаль, что я не могу пойти с тобой.
– И мне.
– Я могу чем-то помочь? Что-нибудь принести? Видишь, это я бесполезный.
– Просто будь рядом.
– Всегда.
Она знала, что он так и сделает, что бы ни случилось. И с этими мыслями Сарай потянулась дрожащими пальцами к руке Миньи, а затем погрузилась в ее разум.
* * *
Фералу не нравились новые матрасы. Но не в них было дело. На них можно было чудесно отдохнуть, но он все равно ворочался бы, причитая о вопиющей нелогичности Руби.
Руби.
Злилась, что он не подсматривал за ней голой?! И что это была за издевка насчет «ничего» – противоположность «чему-то»? Вовсе нет! Противоположность «ничему» – «все», если уж быть точным. А Спэрроу! Что она подразумевала, когда сказала, что он плох – фантастически плох – в понимании чувств других? Неправда! Нельзя расти с четырьмя девушками, не понимая моря чувств. А что его действительно возмутило, так это то, что они опозорили его перед Лазло! Ферал надеялся, что хоть он понимает, насколько это глупо. Сарай не такая. Лазло повезло. Хотя, если учесть, что Сарай мертва, то не так уж и повезло.
Но чудо в том, что по ней и не скажешь, что она призрак, если не вмешается Минья. А Минья спит, так что Ферал предположил, что Лазло с Сарай занимались прямо противоположным. Может, в эту секунду они как раз оценивают степень своего везения. Ферал скривился и исполнил очень драматичный переворот с правого плеча на левое, лишь чтобы издать немужественный вскрик и отползти назад при виде силуэта у своей кровати.
Руби.
– А ты чего хочешь? – кисло осведомился он.
– А как ты думаешь? Подвинься.
Но бедняга Ферал все равно не знал. Руби скользнула под одеяло (ему пришлось выбивать из него и подушек пыль; одно вызывало чесотку, другие были бугристыми; Фералу они не нравились), а затем легла на спину и замерла в ожидании.
В ожидании чего?
Неужели она хотела… этого? Сейчас? Юноша обдумал все варианты и нерешительно протянул руку.
Руби выдала гортанный, полный отвращения звук, будто Ферал совершенно безнадежен (так что нет, судя по всему, она хотела не этого), и, взяв его за руку, притянула так сильно, что парень прижался к ней всем телом и… о… Обнял. Она хотела, чтобы он обнял ее сзади. Руби спрятала его руку себе под грудь, и на этом все. Девушка уснула. А вот Ферал еще долго не мог уснуть. Тепло ее кожи и изгибы фигуры у его тела сообщали только одну мысль: «Пресвятая Такра, ради всего святого – и очень-очень не святого, – что это значит?»