У каждого свой интерес, да?
Она сделала вид, что не замечает направленных на нее взглядов. А те осязаемо кололи, долетали холодной снежной крупой даже из самого дальнего угла кабинета.
– У меня пиджак испачкался. – Олеся мгновение смотрела прямо на учительницу, но потом не выдержала, опустила глаза. – Можно, я пока так?
– Ну ладно, – разрешила классная, озадаченно пожав плечами.
А Олеся наконец-то присела на стул, наклонилась пониже, вытаскивая из сумки учебник и тетрадь.
Дома наверняка найдется похожая на форменную юбка, но можно и сразу маме сказать. Не совсем уж правду, что-нибудь придумать. Например, что за гвоздь зацепилась и порвала. И сразу выбросила, потому что не по шву и, если зашивать, слишком заметно будет. Убедившись, что сама Олеся целая и невредимая, мама особо возмущаться не будет. Она никогда из-за подобного не возмущается.
И вроде бы ничего страшного, а все равно обидно. И так и непонятно – почему? Олеся же никого не трогала, ничего плохого не делала. Она же просто сама по себе. Неужели это так трудно понять и оставить ее в покое? Не замечать, если остальным это удобно. Ведь не замечали раньше, а тут…
Не успел дозвенеть звонок с урока, а Томилин уже плюхнулся на соседний стул, повернулся к Олесе, посмотрел вопросительно:
– И что? Правда пиджак испачкался?
Ну почему он опять? Какое ему дело?
– Да, – тихонько произнесла Олеся.
Но Леха прищурился с недоверием:
– Покажи.
Догадался, что все случилось не само собой, что она просто выдумала отговорку, не желая честно рассказывать о том, что произошло в действительности.
– Зачем?
– Помогу отчистить, – невозмутимо пояснил Леха.
– Нет.
– В смысле, пиджака нет?
Олеся не стала отвечать. Вцепилась в сумку, вскочила с места, едва не налетев на Егора. Он вроде бы попытался остановить, протянул руку, но Олеся извернулась, бросилась прочь и все-таки услышала многозначительное томилинское:
– Понятно. – А потом более громкое, на весь кабинет, для всех присутствующих: – Так. Чтобы к концу следующего урока Лесина форма была на месте. Всем ясно?
И тишина за спиной, резко сменившаяся шумом рекреации.
Следующий урок – последний. А юбку никто не принес. Она нашлась в гардеробе, в пакете для сменки. Лежала смятая в комок поверх уличных туфель. Томилин опять оказался рядом, глянул через Олесино плечо, не сдержал презрительного:
– Вот курицы!
И потом далеко не отходил, будто караулил, беспокоился, как бы с Олесей еще чего не случилось. А где Леха, там и Егор. Пока Олеся копалась, парни стояли в паре шагов от нее, вроде как болтали. О своем.