И ведет оно себя всегда по-разному. Бьется волной о камни – то сердито, с размаху, плюясь пеной и норовя обрушить берег. То ласково, будто лижет. Совсем как собака.
Я бы обязательно завела собак. Двух. Или даже трех. Огромных, мохнатых. И крылатых.
Им бы, наверное, трудно было взбираться наверх, до площадки с прожектором по крутой длинной лестнице. А мне бы хотелось, чтобы, когда стоишь на площадке, опираешься о перила, свистнуть, и они бы прилетели, хлопая крыльями. А потом сидели бы рядом, высунув языки, и вместе со мной смотрели бы вдаль. На небо, на море, на горизонт. Теплые, мягкие, добрые, верные.
Я так ясно все представила, что даже забыла, где нахожусь, и, наверное, вид у меня был очень задумчивый. Или слишком мечтательный. И глупый. Потому что Яна засмеялась:
– Ну, все! Чувствую, ты уже снова не здесь. На маяке, да?
Ее смех совсем не обидный, и подколки не обидные. Наоборот, хочется рассмеяться вместе с ней, когда она, сложив ладони, изображает, как кричит в рупор: «О-ле-ся! Спус-кай-ся!»
– Лучше расскажи, как у тебя с мальчиками.
Никак. Ну, в смысле, обычно. Леша улыбается, помогает и достает разговорами. Зато больше не приглашает на свидания.
Нет, я не расстраиваюсь. Я правда не хочу с ним.
– А Егорка?
Он тоже как обычно. Проходит мимо, не замечает, не лезет с разговорами. Иногда скользнет взглядом. Случайно. Как по стене, по столу, по стулу, по доске.
Я не знаю. Ничего не знаю. Не хочу думать. Просто спросила у Яны, почему она его всегда уменьшительно называет. Та ответила:
– Чтобы больше не относиться серьезно.
А я опять спросила:
– Он тебе до сих пор нравится?
Яна руками замахала:
– Нет. Ты чего? Я даже сама удивилась. В какой-то момент как отрезало. Видимо, оно и к лучшему, что так хорошо ударило. Зато сразу все чувства отбило. – И засмеялась опять, а потом добавила: – Ну, еще, наверное, до сих пор смущаюсь, что правду ему сказала. Поэтому так легче называть: Егорка – словно он маленький. А я старше и умнее, и, значит, нечего и смущаться.
Я попробовала, а у меня даже про себя не получилось. Только «Егор». Почему?
Потому что отношусь серьезно? Нет. Не отношусь. Никак. Ну правда.
– А знаешь, – это Яна дальше сказала, – может, ему именно такая и нужна. Как ты. Которая на крутого парня не купится, а на грустного клоуна – запросто. Он, конечно, никому не рассказывает. Да и мне Леша по секрету сдал, так бы тоже не в курсе была. У него родители пару лет назад развелись. И не как нормальные люди, а с каким-то жутким скандалом, с дележом имущества. Они и Егорку через суд делили, с кем он жить останется. А он ни с кем не остался. Не маленький ведь уже был. Психанул, послал маму с папой и ушел жить к бабке. А чтобы от них и денежно не слишком зависеть, подрабатывает у знакомого в фотостудии. Помогает со съемками, но в основном снимки фотошопит – делает из уродов красавцев. Альбомчики оформляет, всякие там коллажи, рекламные баннеры для сайтов.