— Пусть плывут, — обрадовался Егоров. — И я бы с ними уплыл!
— Дурак! — обозлился Иоська. — Ты же русский! За своего императора не хочешь постоять?
— Хочу. Только как?
— А так. Мы вчера составили договор, где ты от имени акционеров нашей «Американо-Русской Акционерии» назначаешься её председателем. И подписываешь разные бумаги.
— Нет. Я всегда две бумаги подписывал. По жизни, — тут же отказался Егоров. — Бумагу подписывал на секретный пакет, что умру, а его доставлю. И ставил подпись в ведомости, что денежное довольствие получил на прокорм себя и своих лошадей. Всё! Более нигде не расписывался!
Иоська обернулся к начальнику полиции города Новый Йорк. Что-то буркнул ему на итальянском певчем языке. Тот перестал ковыряться в зубах, поискал на столе пачку бумаг, нашёл и стал тыкать той пачкой бумаг в сторону Егорова:
— Здесь собраны показания свидетелей, что ты, парень, не только двух своих русских людей убил, но, как уже сообщили мне доносчики, избил нашего гражданина, налогоплательщика и жителя города Новый Йорк! Два убийства и покалечение живого тела! Это значит, что я могу тебя, душегуба, обвинить во всех нераскрытых убийствах в нашем городе за десять лет!
Вот же страна Америка! Не успеешь усы отрастить, на ходу сбреют! И не только усы, но и голову сбреют, той же бритвой и по самую шею. Надо пока согласиться, а потом видно будет, кто кому на ходу усы сбреет.
— Я согласен стать председателем вашей компании АРА! — крикнул Егоров прямо в лицо комиссара полиции.
Тот ухмыльнулся, взял со стола колокольчик и позвонил.
В кабинет стали заходить люди с бумагами. Первым вошёл человек, англичанин, и сказал про свою должность:
— Нотариус!
Подписали аж двадцать бумаг! Сначала расписывался Егоров. Потом нотариус, а в самом низу листа — Иоська Гольц и комиссар полиции. Они расписывались, будто свидетели сделки. На каждом листе нотариус ставил свою печать.
— Ну, захомутали, шеи не повернуть! — сам себе сообщил Егоров, разминая пальцы, которыми давно не писал.
После подписания бумаг все вошедшие в кабинет люди стали обращаться к Егорову с поклонами и звали его «мистер».
Иоська Гольц с удовольствием глядел на бумажную волокиту. Половина бумаг исчезала у Иоськи в сумке, половина — у нотариуса в стальном сундучке на цепочке, привязанной к левой его руке.
Все вошедшие письмовные люди раскланялись и вышли.
Тогда комиссар полиции города Нью-Йорка поднялся из кресла. Иоська подтолкнул подняться со стула Егорова. Тот поднялся.
— Мистер Егорофф! — торжественно провозгласил комиссар полиции города Новый Йорк, вынув из стола большую огербованную бумагу. — Отныне вы являетесь гражданином с документом. Вот сей документ, что я подписал, теперь гарантирует вам вид на жительство в нашей стране, в любой её части, в любом её городе или в селе, на любом её побережье, либо в горах и в водах её! Вам не возбраняется покупать и продавать, судить кого-либо, или самому находится под судом. Носить оружие или не носить...