— Да как же так? Внесёт офицерик рубль, а ему без процента и без срока давать двадцать рублей? Или даже сто? Я же с такой кассой такого «Союза благоденствия» через неделю в разорение уйду! Или свои мне деньги вкладывать? Я с ума не съехал…
— Личные твои деньги у тебя никто не отбирает. Ты будешь иметь особые ассигнационные поступления русских бумажных рублей, после того как в город Вену поступят указанные мною четыреста фунтов золота. Они к тебе вернутся, но в ассигнациях, хорошо сработанных нашими умельцами. Вот ими и будешь потчевать русскую офицерню…
Фальшивые деньги запускать в Россию? Ведь — повесят! Фаре де Симону отчаянно захотелось выпить, но сейчас пить вредно. Он снова вытерся своей окровавленной рубашкой, не понимая, что красит кровью лицо. Сквозь пьяный ром и сквозь число «четыреста фунтов» вдруг отчётливо замаячила возможность не только запутать в кредитных делах петербургское офицерство, но и самому оторвать себе приличный куш… Ведь это будет не явное, а тайное дело, кто же из русских офицеров признается, что состоит в денежной артели? Артель — дело мужицкое, открытое, а тут некая тайность, идущая от благородности самого цесаревича Александра. И цесаревич, а в перспективе — император Александр Первый — никогда не сознается, что создал в армии тайное общество, хоть и кредитное. Ибо он и не создавал такого… зла для армии… Ведь по сути — какое оно кредитное, это общество? Даёшь на год рубль, а получаешь в год — двадцать рублей от «Союза благоденствия». За просто так. Это — как понять? За что получаешь? За измену государю? А?
— Ну а потом, — раздался сиплый, насморочный голос, — лет через десять — пятнадцать, когда многие офицеры и в рангах повышены будут, тогда можно и пустить между ними слух, что цесаревич Александр, мол, только одноразово выделил от себя толику денег для помощи офицерам, а далее вроде как пошла измена. Будто некий аферист эту идею перехватил и пятнадцать лет снабжал офицеров деньгами. Мол, у одних деньги берёт, а другим — даёт. На том и держится. Сей приём денежной аферы известен издавна. Итальянцы им весьма тешились… И тебе должен быть известен…
— Пирамида!
— Вспомнил, молодец!.. Да, а лет через десять надо запустить слух, что мол, теперь, по личному распоряжению императора Александра Первого…
— Императором же будет Павел Первый, а не Александр, — влез в речь барона Халлера иезуит Фаре де Симон.
— Ты слушай, не перебивай, кто здесь будет императором — не твоего ума дело… В общем, чтобы не начался по империи сыск насчёт всяких офицерских обществ… артельных, кредитных и прочих, пусть те офицеры, кто брал под роспись деньги, они пусть те деньги вернут. Да с процентом! Иначе их фамилии будут засвечены, и будет им каторга и вечный позор!