– Пошли внутрь, – говорю я устало.
Как всегда.
Итан
Сейчас
Я жду ее перед входом в кафе и шагаю, чтобы согреться. Сегодня пятница. С утра было солнечно, но сейчас набежали тучи, небо потемнело и посерело.
Унылая погода.
Кэти опаздывает уже на пятнадцать минут. Я пообещал себе, что если она не придет, то я отпущу ее раз и навсегда. Теперь я должен сдержать слово.
Не имеет значения, насколько мне это тяжело.
Проходит еще около десяти минут, и я решаю больше ее не ждать. В отчаянии стремительно покидаю забитое под завязку кафе. Столько разных людей зашло и вышло отсюда, пока я ждал. Они улыбались и радостно держали свои бумажные стаканчики с кофе на вынос. Я так зол, что повыбивал бы эти дурацкие стаканчики у них из рук. Невозможно смотреть на чужое счастье, когда нет своего. Я облажался. Подошел к Кэти слишком близко. И теперь, когда знаю, что потерял, мне ее не хватает…
Я не буду снова прежним.
Снедаемый тоской, я просто иду вперед. Смотрю прямо перед собой и широко шагаю. Двигаюсь в сторону набережной и парка аттракционов. Удивительно, но некоторые из них еще работают. Я слышу визг катающихся на ревущих над головой американских горках людей. А ведь я думал, что сезон уже закрыт.
Останавливаюсь только у самого выхода в парк. Замечаю висящее над головой объявление:
«Аттракционы работают последние выходные!»
Становится ясно, что это последние веселые деньки перед закрытием сезона. И я бездумно захожу внутрь, как будто мною движет какая-то сила.
В воздухе висит сладкий манящий запах фастфуда. С пронзительным криком вниз пикирует чайка, подбирает с земли размокший кусочек брошенного печенья и, дико хлопая крыльями, улетает. Проводив ее взглядом, я замечаю парящий в небе воздушный шарик ярко-розового цвета. Он трепещет на фоне хмурых сизых облаков. Слышу, как волны одна за другой накатывают на песок на пляже. Вряд ли там есть сейчас хоть кто-то. Нет никого смысла сидеть на берегу в такой адский холод.
Такой же, как в моей душе. Она холодная, как лед. И была такой годами. Пока я был ребенком, защищался так от отца. Старался ничего не чувствовать, чтобы не было больно. Убеждал себя в этом.
Это работало. Но не всегда.
Кэти растопила этот лед. Дважды: когда была еще маленький и сейчас. Хотел бы я, чтобы она была рядом, смеялась, просила купить ее сосиску в кукурузном тесте или, может быть, сладкую вату, или «хворост». Мы могли бы есть это вместе. Может, она захотела бы покататься на горках или на карусели. Тут не так уж плохо. Мне приятно вспоминать, как я приходил сюда ребенком, несмотря на то, как все было дерьмово, несмотря даже на отца-мудака.