Можно ли было навсегда остаться ребенком?
Диктор начал говорить о том, что происходит сегодня в суде, о том, что Уилл будет давать показания. Он просидел на месте для допроса свидетелей почти два часа, и когда настало время защите обвиняемого задать вопросы, у него ничего не спросили.
Кажется, это всех потрясло.
Меня это не удивило, потому что я знала, что Уилл говорит правду.
Наконец включили трансляцию из зала суда, и я увидела его. Уилл сидел на месте свидетеля, в черной рубашке с закатанными рукавами и внимательно слушал речь прокурора.
Я села на пол и подползла ближе к телевизору, чтобы хорошенько его рассмотреть.
Как я и думала, он выглядел совсем иначе. Его волосы стали не такими темными, неестественного черного цвета, и это подтвердило мою догадку, что он их красил. На нем больше не было пирсинга, по крайней мере, ни на губе, ни в брови. Он выглядел старше. У него появился упрямый подбородок. А когда он говорил об отце таким глухим и бесцветным голосом, на его лице возникало злобное выражение. Временами он щурился, и я подумала, может, ему стоит носить очки.
Он говорил, а я слушала его голос, глубокий, взрослый. У него появились широкие плечи, сильные мускулистые руки. Он выглядел совершенно другим человеком, по сравнению с тем, кого я знала.
Я дотронулась до ангела-хранителя, который болтался у меня на запястье. Недавно я снова его надела. Родители ведь не знали, откуда он у меня. Иначе они бы забрали его. А этот браслет – единственное, что связывало меня с Уиллом.
Единственное.
– Вы участвовали в похищении Кэтрин Уэттс, мистер Монро? – спрашивал обвинитель.
На лице Уилла не дрогнул ни один мускул:
– Нет, – ответил он бесстрастно. – Я в этом не участвовал. Я даже не знал, что он привез ее.
– Вы узнали, что она находится там, на территории вашего участка, только через двадцать четыре часа после похищения?
– Да, – вздохнул он. По его лицу пробежала тень беспомощности. Этот взгляд я узнала. Пока мы были вместе, пока он вел меня в полицейский участок, я много раз видела его. – Когда я нашел ее, то запаниковал. Не знал, что делать, не знал, как она туда попала, и убежал.
– Почему вы убежали?
– Я испугался. Не мог поверить, что в нашем сарае цепями прикована девочка. – Было видно, как он сглотнул комок в горле. – Я боялся, что, если он узнает, что я ее нашел, у меня будут проблемы.
От этих слов у меня защемило в груди. Он выглядел таким несчастным, таким… раздавленным.
– Но вы все-таки вернулись к ней. Что произошло дальше?
– Я сказал, что помогу ей выбраться.
– Почему?
– Потому что я не мог позволить ей оставаться в сарае. Он делал ей больно. Я не мог рисковать ее жизнью. Он убил бы ее, если бы я не вернулся.