— Gut, — сказал комиссар Биттнер отрывисто, не проявив ожидаемого Вебером восторга. И остальные гестаповцы выглядели сурово.
— Ich melde gehorsam…[51] — усердно забормотал вахмистр Махач и, щелкнув кожаными крагами, застыл навытяжку. Но комиссар Биттнер нервно приказал ему «Maul halten»[52] — и Махач трясущимися руками принялся разливать самогон.
Биттнер с отвращением понюхал поднесенную рюмку.
— Schweinerei[53], — сказал он, отставил рюмку и тщательно вытер руки носовым платком.
Дома Биттнер держал несколько бутылок отличного коньяка, но в последнее время не притрагивался к ним: от спиртного его неврастения усиливалась. По той же причине надо бы бросить курить, но это ему не удавалось.
Вахмистр Махач машинально стирал со стола рукавом пролитый гестаповцем алкоголь.
Биттнер обратился к ефрейтору:
— Итак, что случилось?
— Я шел мимо участка, и мне не понравилась подозрительная тишина: вахмистр с разводящим всегда ругаются за картами, на улице слышно. Может, нюх старого солдата, господин комиссар, — врал ефрейтор Вебер, стремясь придать своей воинской доблести надлежащий блеск. Откуда он возвращался, Вебер предусмотрительно умолчал, чтобы не напоминать лишний раз о своем вчерашнем фиаско со Святым Франтишеком.
Биттнер сохранял каменное спокойствие.
— Тогда я вошел в караулку, — распинался Вебер, — готовый ко всему, как истинный солдат фюрера. Здесь, в этом помещении, я застал вахмистра с поднятыми руками, а этот, — ефрейтор показал на тело Мити Сибиряка, — держал его под прицелом. Прежде, чем бандит опомнился, я уложил его как бешеную собаку.
— Gut, — повторил Биттнер и вперил взгляд в вахмистра Махача.
Несчастный жандарм под этим неподвижным взглядом чувствовал себя как кролик перед голодным удавом. Он лихорадочно размышлял, какие последствия может иметь упоминание о карточной игре во время службы.
— Где разводящий, почему он не на дежурстве? — спросил Биттнер.
Вахмистр Махач тяжело задышал.
— Заболел, — промямлил он. — Горячка у него.
— Ко-рячка! Што есть корячка? — вмешался в допрос один из подручных Биттнера. — Сейчас посвать на служба! Millionen deutscher Soldaten liegen im Eis und Schnee und schützen das ganze Europa vor dem Bolschewismus, und Herr…[54] расфодячи — корячка. Sofort — oder…[55]
— Halt[56], — оборвал его Биттнер. Он не любил, когда подчиненные лезут в его служебные дела. Этот Колер был слишком ярым нацистом даже для гестаповца и давно уже метил на его место. Биттнер постоянно пребывал в единоборстве с этой подлой личностью.
Вахмистр Махач перевел дух. Он действительно не знал, где искать разводящего. Не прерви Биттнер своего подчиненного, вахмистр готов был бежать хоть в горы искать у партизан защиты от тех, кому он до сих пор верно служил.