Это Гриша почувствовал и успокоился. Он не мог припомнить, где видел старого, не внушающего доверия мужчину, сидевшего у его постели всякий раз, как он просыпался. Но теперь он и ему поверил. Нравился ему и мальчишка со своей беличьей улыбкой и доброжелательным любопытным взглядом. Постепенно Гриша вспомнил, как он едва брел, опираясь на плечо этого мальчика, по незнакомым местам и в неизвестном направлении. Худенькая, молчаливая девушка, так о нем заботившаяся, чьи прикосновения он путал в бреду с назойливой опекой тети Дуняши, тоже вызывала доверие.
Эти люди его приютили, рассуждал Гриша, спасли, в критический момент приняли как своего. Взяли в дом, поделились своим куском хлеба. В округе, где свирепствовали каратели, они рисковали жизнью.
Жизнью рисковали… Эта мысль заставила работать погружающееся в сон сознание и думать дальше: они рискуют жизнью, а ему нечего предложить им взамен. Он должен уйти к своим, надо поскорее выздороветь. Он солдат и не имеет права болеть…
Огонь! Огонь!
Приказы командиров, грохот орудий, справедливый гнев народа, его народа, помогли ему преодолеть слабость. Он солдат, он обязан сражаться! Вот единственный способ отплатить людям, которые его приютили. В эту страну, о которой он так недавно слышал лишь на уроках географии, вторгся тот же враг, который терзал и его родину. Терзал, потому что, Гриша знает, не терзает больше, а в панике бежит туда, откуда начал свой безумный «дранг нах остен». В памяти Гриши неизгладимо отпечатались названия: Винница, Шепетовка, Киев, Лидице, Орадур…
Завтра, завтра, едва взойдет солнце, он встанет, поблагодарит этих людей и уйдет. В горы, к своим. Завтра — надежда, завтра — бой. Завтра он станет сильным, преодолеет проклятую слабость, заставит утихнуть шум в голове. Дома, когда он болел, по утрам ему всегда бывало лучше…
От возбуждения его снова захлестнула волна горячки. Снова начали путаться мысли, мешаясь с бредовыми видениями. Кривозубый мальчишка вел его по шумящему лесу. В усатом рослом партизане, который встретил его распростертыми объятиями и приветом на русском языке, он с чувством безграничной радости узнал Митю Сибиряка. Неподалеку стояли знакомые партизаны: цыган Петр Варади по прозвищу Черный Петр, учитель Борис Мартемьянович в круглых очках на тонком носу, весело ухмылялся Юрай Поничан, известный бабский угодник. Мама озабоченно глядела на него поверх своих тетрадей. Завтра, Гришенька, сегодня еще нужно полежать. Отчим Владимир Осипович, с седоватой, клинышком, бородкой, выпроваживает ученика — что с ним делать, у него пальцы словно деревянные. В опере, больше чем в любом другом произведении искусства, важен идейный принцип, слышит Гриша бесстрастный голос профессора Лобанова. Поскольку вас, дорогой Григорий, это не интересует, я могу на экзаменах предложить вам насладиться множеством эффектных пассажей, которые Пуччини щедро рассыпал в своей «Тоске»…