Если целебные свойства супа фо, который восстанавливает силы и лечит, делают из обычной куриной лапши помои (а так оно и есть), то этот острый суп удивил, как если бы я собиралась попробовать помои, а они оказались отличной куриной лапшой. Это была амброзия. Сэндвич оказался еще острее — тонко нарезанные овощи, огненно-красный соус — настоящий пожар между двумя виртуозно приготовленными тостами.
Вначале развязался узел у меня в животе, а затем и мозг вышел из ступора. Выдыхая, я нечаянно громко рыгнула и от неожиданности рассмеялась вслух, в одиночестве сидя на своей кухне.
Я приподняла одинокий магнит на холодильнике, уронив на пол глянцевый лист со скидочными купонами на пиццу и благоговейно прикрепила на его место меню «Супа и Закваски».
На следующий день я снова позвонила на Клемент-стрит, а потом еще раз. Дальше я пропустила один день, чтобы не впасть в зависимость, но на следующий день снова сделала заказ. Несмотря на то что еда была жутко острая, именно ее жаждал мой травмированный желудок.
В течение следующего месяца я постепенно узнала о ресторане следующее:
— Его держали два брата.
— Беорег (приятный голос, идеальный английский) готовил и отвечал на звонки.
— Чайман (приятное лицо, наушники, из которых вечно сочится бодрый бит) развозил еду на мотоцикле.
— Когда я пыталась надавить на Чаймана и разузнать побольше о «мазгской кухне», он только смеялся и повторял: «Ее же все знают!»
— Беорег и Чайман готовили свои острые супы и сэндвичи в Сан-Франциско всего год.
— У них не было помещения для ресторана: они готовили прямо у себя в квартире, местоположения которой не раскрывали.
— Чайман сказал: «Да все в порядке. Мы просто не регистрировались. Но все в порядке».
— К комбо (двойной острый) всегда давали дополнительный кусок хлеба, чтобы макать в суп.
— Хлеб этот был главным секретом их предприятия. Беорег сам его ежедневно пек.
— И хлеб этот был просто божественный.
Каждый вечер я звонила им, а потом ждала, пока Беорег освободится и сможет принять мой заказ. Он узнавал меня и говорил не просто «Подождете минуту?», а «Привет, Лоис! Прости, подождешь? Одну секунду, я быстро», потом звучала музыка на непонятном языке — грустная, но приятная, — которая уже начала мне нравиться, а потом голос Беорега вызволял меня из чистилища, и я наконец делала заказ — всегда один и тот же. Когда Чайман приезжал ко мне на своем мотоцикле, я тепло здоровалась с ним, оставляла щедрые чаевые, а потом несла еду к себе, чтобы съесть ее, не садясь, медленно, с благодарностью (глаза мои слезились от острого соуса и счастья).