Тут она резко повернулась:
— Я хочу тоже поставить условие.
— Я вас слушаю.
— Пусть мой отец будет председателем совета директоров.
Рамон непонимающе смотрел на Эмили, забыв о том, что всего минуту назад восхищался ею.
— И еще пусть ему выплачивают небольшое месячное содержание.
— Действия вашего отца поставили под угрозу будущее клуба, а вы хотите отписать ему почетное место и еще содержание?
Рамон начал закипать от негодования, он не мог поверить своим ушам: что это, глупость или излишняя мягкость? Скорее последнее — но это неслыханно! Прощение нужно заслужить, а кому-то его вовсе не суждено добиться. Уж он-то знает.
Эмили сложила на груди руки.
— Отец не может совсем исчезнуть из клуба, это спровоцирует много вопросов — или, что гораздо хуже, подозрений. Ему нужно иногда показываться на людях.
Рамон пристально посмотрел на нее:
— Так вы печетесь о клубе, не об отце?
— Разумеется. «Ройс» нуждается в стабильности, и пока это все, что меня заботит.
— Согласен на пост, но без содержания, — резко произнес Рамон.
Эмили сжала губы и замолчала. Он напомнил: — Вам нужна эта сделка, Эмили.
Выдохнув, она закрыла глаза и спустя миг снова посмотрела на него:
— Договорились. Надеюсь, больше никаких сюрпризов?
Рамон вспомнил про бухгалтера, но решил, что это может подождать.
— Нет.
Безмолвно кивнув, Эмили вышла из комнаты, с осторожностью обойдя Рамона как можно дальше.
Документ, подтверждающий продажу пятидесяти процентов акций Максвелла Ройса и одного процента акций Эмили Ройс корпорации «Вега», был подписан тремя сторонами в шесть двадцать вечера во вторник. Все могло бы произойти и раньше, но Максвелл пропал, и его ждали почти два часа. Когда же он пришел, от него явственно попахивало виски. Перехватив жесткий взгляд Рамона за столом совещаний, Эмили поняла, что и он раскусил отца.
Подписывая документ, она чувствовала, как бешено колотится в груди сердце, а потом сбежала, как только смогла. Точнее, попыталась сбежать. Максвелл последовал за ней, и было бы странно не обращать на него внимания.
— Почетное место, — произнес он, разглядывая свои ботинки. — Не знаю, что и сказать.
— Думаю, хватит простой благодарности, — ответила Эмили и как можно быстрее вышла. Теперь, день спустя, этот поступок казался подлым и мелочным.
В дверь раздался стук, и Эмили отвела взор от окна, повернулась на стуле и с отчаянием посмотрела на рассыпанные по столу бумаги. Она пришла в офис в семь утра и за два часа не сделала почти ничего.
— Войдите, — позвала она, тут же жалея о своих словах, потому что в двери появился мужчина, ставший виной ее непроизводительной работы.