Его личная зима. Старая сука Джабира прочла каждую его мысль. Да, он присвоил себе волшебство и не собирался ни с кем им делиться. Он даже выжидал момент, когда его вкусить и очень боялся сломать. Вот почему притащил в нору ведьмы, сжимая дрожащими лапами и несясь, сломя голову, к ее логову с девчонкой в руках. Испугался, что не выдержит ожога, что не заживет ее нежная кожа. И ведьма поняла это, едва он переступил порог и положил свою ношу на шкуры.
Еще никогда ибн Кадир не приносил сюда своих женщин. Как говорил Рифат пустыня дала — пустыня и отобрала. По таким же принципам жил и Аднан.
Ровно до тех пор, пока не посмотрел в чернильные глаза русской белокурой пленницы и не захотел ее себе.
Она выдернула его из мыслей тем что откинула голову ему на плечо и ее волосы защекотали ему подбородок, выбившись из-под куфии ей на лицо вьющимися белыми змейками. Аднан инстинктивно прижал ее к себе сильнее, поддерживая под ребрами ладонью. Засмотрелся на ее длинные ресницы с загнутыми кверху концами. Тронул другой рукой локон, намотал на палец, потянул и отпустил. А она вдруг открыла глаза и посмотрела на него своей темной бездной. И тут же попыталась вырваться, но он сжал еще сильнее, не давая увернуться и заставляя покориться. Через время она оставила попытки высвободиться из его рук и затихла. А он слегка наклонил голову вперед, вдыхая запах у виска. Ее кожа пахнет иначе чем у восточных женщин.
— Холодно?
— Нет.
— Тогда почему дрожишь?
— Я не дрожу.
Но она дрожала, он чувствовал эту дрожь временами она проходила волной по ее телу.
— Боишься меня?
— А есть кто-то, кто тебя не боится?
Усмехнулся…иногда его забавляло, что она отвечала ему так дерзко и непредсказуемо. Не пыталась ему угодить.
— Нету. Ты права.
— Вот и мне страшно.
— А чего именно ты боишься, Альшита?
Она снова подняла на него свои огромные глаза в которых отражались звезды, и он сам.
— Боли…боюсь, что ты мне ее причинишь опять.
Ее честность моментами ставила в тупик даже его. Но в то же время восхищала.
— Не причиню если ты будешь покорной.
— Что значит быть покорной?
Спросила вполне серьезно и слегка развернулась к нему, ее рот слегка приоткрылся и грудь вздымалась под белой шерстяной материей. Наклонился к ее лицу, но она отпрянула назад и тогда он схватил ее сзади за шею и дернул к себе.
— Больно?
Кивнула.
— Если бы ты не сопротивлялась, то этой боли бы не было.
— Я не могу не сопротивляться. Я тогда перестану быть человеком.
— У человека есть инстинкт самосохранения.
— У человека есть гордость и его нельзя ломать.
— Гордость не нужна, когда она может привести к смерти.