— Почему? — мягко, продолжая гладить и отвлекая мое внимание на свои прикосновения. Мне почему-то становилось все труднее дышать от его ласки и от шершавости сильных пальцев.
— Не знаю…мне захотелось трогать твою кожу.
— Потому что она темная и не похожа на твою?
— Возможно… я не знаю почему.
— Знаешь…Ты трогала мои губы.
— Они очень мягкие и…красивые.
Несмело снова подняла на него взгляд и тут же чуть не задохнулась — он улыбался. Странно улыбался. Так, как никогда раньше, и эта улыбка совершенно преображала его лицо, стирая суровое выражение, смягчая черты, меняя взгляд. И он кажется мне в такой момент еще красивее. Настолько красивее, что хочется инстинктивно зажмуриться.
— Вспоминала, как я целовал тебя, Альшита?
Краска прилила к щекам, я почувствовала, как их обожгло, опалило и сердце снова гулко забилось в груди. Вспоминала. И даже губы в ответ заболели и скулы свело.
— Да, — едва слышно и не веря самой себе, что сказала это ему. Когда он находился от меня на безопасном расстоянии я гораздо лучше могла сопротивляться этого неправильному во всех отношениях влечению к человеку, который поработил меня и отобрал у меня даже право называться собственным именем.
Потянул к себе за руку, вынуждая наклониться ниже.
— Зачем вспоминать о том, что можно получить здесь и сейчас. Жизнь такая короткая и «здесь и сейчас» в ней еще бОльшая роскошь, чем воспоминания. Бери от нее все, что можешь и все что не можешь воруй, отрывай, выдирай с мясом…потому что нет ничего драгоценнее времени, Альшита. «Потом» может не быть никогда. «Потом» может перестать иметь значение или сбыться, но не для тебя. Только здесь и сейчас. Всегда. Запомни это.
Поднял руку и слегка поморщившись, видимо от боли в ране, тронул уже сам мои губы, рисуя контур точно так же, как я несколько минут назад. Впервые он касался меня настолько осторожно и ласково. Словно и сам наслаждался этими прикосновениями. Темная, болотная зелень его взгляда светлела, становясь прозрачной и меняя оттенок на изумруд. Провел костяшками чуть согнутых пальцев по моей скуле и удерживая за щеку ненавязчиво потянул к себе…я бы и не смогла сопротивляться. Я растворилась и совершенно запуталась в его взгляде. Почему-то сейчас он казался мне таким настоящим и…нежным. Какое несочетаемое слово с ибн Кадиром. Бедуинским шейхом, для которого человеческая жизнь не представляла ни малейшей ценности. Мне не верилось, что я делаю это…склоняюсь медленно к его губам и мне не хочется яростно противиться его ласкам и поцелуям…все намного хуже — мне хочется самой его целовать и я, прикрыв веки, прикасаюсь губами к его губам. Или не я? А кто-то совершенно потерявший стыд и саму себя.