— Альвар, что стряслось? — встревожился Канат.
— Ничего срочного, я бы тогда к капитану, побежал. Разрешите войти уважаемый Канат.
— А куда делся дедушка Канат? — удивился старик. — Входи, конечно же.
Старик подхватил с подлокотника кресла пепельницу и затушил сигару, а после убрал и стакан с бутылкой. Нечего рекламировать детям свои вредные привычки. Для детей у старика всегда были припасены конфеты и газировка.
— Садись. — Он указал пареньку на свободное кресло, в котором еще полчаса тому назад сидел племянник. — Газировку какую будешь? — Малыш немного поколебался, но удержал себя в руках.
— Не надо ничего.
— Даже апельсиновой?
— Разве что немножко, — сдался ребенок, и практически утоп в огромном кресле. Старик довольно ухмыльнулся и достал из бара стеклянную бутылку безалкогольного, но довольно дорогого напитка.
— Сладости будешь?
— Нет! — голос ребенка прозвучал твердо и Канат не стал давить. Налил два стакана газировки, отдал один малышу и сел напротив.
— Так что же случилось, молодой человек?
— Помните, после Чимбая вы сказали, что вся команда у меня в долгу и я могу просить, что угодно.
— Помню, молодой человек, как и то, что вы отказались от награды. — Посерьезнел Канат.
— Тогда мне ничего не нужно было.
— А сейчас такая вещь появилась. Так что же это?
— Новенький. Возьмите его в команду.
— Зачем? — вот теперь Канат по-настоящему удивился. Уж кто-кто, а малыш Альвар никогда не жаловал чужаков.
— Тревога отступила. — Видя в какое изумление он вогнал старика, Альвар, решил добить. — В последнее время я даже спать не мог, а тут она исчез… Не исчезла, но отошла. И никаких кошмаров.
— А что если просто поменялись вероятности? Возможно нас задержал шторм, и мы больше не пройдем той дорогой, которой могли.
— Возможно, — согласился ребенок, и копируя Каната одним глотком допил газировку. — Но угрозы он не несет.
— Решает Шона.
— Но вас он послушает. Меня он может и проигнорировать, а вас послушает.
— Никто из нас не игнорирует тебя, Альвар.
— Вы просто не замечаете. Вспомните, что мне пришлось сделать в Чимбае. — Мальчишка горько улыбнулся, и старик не выдержал, отвел взгляд.
— Я постараюсь, Альвар. Если это будет в моих силах, он останется с нами, но ты пока не спеши ничего ему рассказывать.
— Как? Он же не говорит на праймлингвах, — засмеялся малыш.
— И то верно. Совсем голова не варит. Все, парень, старикам и детям пора спать. Иди к себе.
Невозможность лечь на спину, для человека, привыкшего спать только так — уже испытание, а тут еще и эта чесотка. Зудела не только спина, но и нос, пересохло в горле и зачесался желудок. Чесалось там, где точно не должно по причине отсутствия любых половых связей в течении последнего месяца. Зудели уши и голова, зудел сам мозг и даже мысли в голове были столь шершавы, что царапали черепную коробку изнутри. Ночь показалась неделей сплошного кошмара, не удивительно, что жрать мне захотелось еще до пяти. А без десяти шесть я уже лазил по кухонных шкафах, в которые Вольф при мне складировал булочки. Впрочем, я и по других пробежался, но мясного пирога не нашел, а вот чайник и чай в пакетиках определил легко.