— Вот, стало быть, в чьи лапы мы угодили к добру или к худу, — задумчиво крякнул Керт.
— К добру? — аж поперхнулся от возмущения Кирт.
— Не появись Отступник здесь, в ущелье лежали бы наши трупы, брат, — резонно пояснил разумник Керт.
— М-да, — крякнув, вынужденно согласился Кирт и сумрачно продолжил мысль напарника: — Не только бедолаги Тимаса и Симелии, но и твой, мой и лапули Ким. А так вот они мы, живехоньки и целы. Я — это точно я, ты — это ты…
— А Ким? — невольно настороженный взгляд Керта метнулся в мою сторону.
Я напряглась. Вдруг меня сейчас в четыре руки убивать станут, как того Йорда?
— Ким не повезло, — философски констатировал Кирт, не предпринимая никаких агрессивных телодвижений, и добавил, сделав еще один знак Первоотца факелом: — Жаль лапулю, пусть идет в светлые объятия Первоматери, как того и желала, но нам-то всем жить.
— Что предлагаешь? — справился о мнении брата Керт, начиная рассуждать вслух: — С одной стороны, тело ее высочества надо бы отцу доставить…
Я же, пользуясь данными из памяти горничной, его перебила:
— Надо драпать, и поскорее!
— Согласен, кобылу мне в жены! — решительно выпалил Кирт со своим обычным ругательным присловьем. — Бежать, и быстро. Смерти Симелии нам не простят, а уж если следы ритуала почуют и найдут, то гореть, плавать или на куски быть разорванными вместо Йорда мне вовсе не мечтается. Никто разбираться не будет, как мы уцелели. Ты с нами, лирта с лицом принцессы, памятью Ким и душой незнакомки?
— Куда ж я с подводной лодки, лирты! Будьте! — согласилась я, припомнив, что бесконечные пожелания бытия — здешний аналог приветствия, а лирт и лирта — обычное обращение к мужчинам и женщинам Фальмира. — Тикать так тикать, только с этого каменного одра слезть помогите, пока совсем не простыла. Апчхи! Меня шатает, как пьяную, и голова болит.
Вопрос о присоединении к компании телохранителей, или по-здешнему щитовиков, для меня вовсе не стоял. Куда я одна, тощая недомога с неотсортированной грудой чужих воспоминаний о чужом мире, подамся? Плохо мне, защитить себя не способна, одна надежда на парней. Подлости от них Кимея не видела, лишь помощь. Доверюсь! Другого выхода все равно нет.
Кирт легонько сдернул меня с плиты и небрежно поддержал, давая ногам привыкнуть к тяжести чужого-своего тела. Кимея, в отличие от моего прежнего тела с приятными округлостями, оказалась тушкой с цыплячьим весом и формами стиральной доски. Похоже, всех достоинств у девчонки, заморенной пансионом и нервной работенкой, и было что светлая, почти пепельная, коса толщиной в руку да серо-голубые глазки с длинными ресничками. Нет, покойница Симелия садистскими наклонностями не страдала, ни разу не подняла руку на компаньонку или слуг, но ее капризы доставали людей почище изощренной пытки.