И солнце. Если бы не солнце, в унылый серый день я бы этого не увидел, всей красоты этой стены.
Я снимаю её на телефон. Потом пройдут годы, а со мной останутся этот день, и эта стена, и эта пуговица… Да нет, какие там годы; телефон потеряю или сломается, да и пуговица не вечная. Но всё равно хочется сохранить подольше.
У меня в телефоне много таких фотографий. Когда я снимал не объект, а день.
День, когда я иду и улыбаюсь. Как дурак. Будто ничего не случилось; а ведь ничего и не случилось. Я подросток N, и у меня всё не хуже, чем у других. И не лучше; но это уже неплохо. Хорошо быть никем. Просто смотришь; никто тебя не знает, и никому не должен…
…И тут я слышу своё имя.
* * *
– Чего ты, оглох? Кричу-кричу – ноль эмоций.
Ого. Зойка из нашего класса.
– О, привет. Извини, задумался. Ты что здесь делаешь вообще?
– Просто иду. Случайно. А ты?
– И я.
Зойка хорошая вообще. Смешная. С ней мне легко, потому что она не воображает. Совсем. Ещё мне её немного жаль: она… Как бы это сказать? Нехуденькая, в общем. Такой медвежонок. Зато в ней нет этого дурацкого желания нравиться, с ней можно поговорить как с человеком.
– Первый раз здесь, просто вышел на первой попавшейся остановке. И тут ты!
– Я тоже болтаюсь… Стену видел? – вдруг спрашивает она.
Я даже остановился. Откуда она знает?!
– Ты телепат, что ли?!
– Нет, видела, как ты фотографируешь.
– А. Тогда ясно.
Странно. Зойка мне не мешает. Я так хотел побыть один; казалось, любой человек мне был бы лишним сейчас.
Вдруг что-то падает у неё из кулака, звонкое, катится по асфальту… Монетка? Нет.
Зойка ловко накрывает её ногой (у неё красные кеды), поднимает. Гайка.
– Ты собираешь гайки?
– Да. С сегодняшнего дня. Захочешь сделать мне приятное – дари.
Я открываю кулак и показываю пуговицу. Зойка очень серьёзно смотрит на неё, потом на меня. А потом вдруг говорит:
– Рассказывай.
– Что?..
– Давай вываливай. Что у тебя в голове. Прямо сейчас! Мне кажется… мне кажется, я сейчас тебя очень пойму.
И я поверил. И рассказал ей про подростка N.
– Знаешь, я подумал: мы всё время играем роли. Привыкли быть определённым человеком и играем. А зачем? Я решил быть не собой, а человеком вообще. Подростком N. Как чистый лист. Понимаешь? Не, я плохо объясняю…
– Ты имеешь в виду совсем? Забыть своё прошлое, свой опыт, своё имя? Раствориться в человечестве?
Ого. Кажется, она и правда понимает!
– Не то что совсем забыть, а… Ведь это уже всё было, понимаешь? Люди уже говорили то, что мы говорим, думали, чувствовали… Мы думаем, мы особенные. А на самом деле всё повторяется по определённым схемам.